Неточные совпадения
На ночь он уносил рисунок в дортуар, и однажды, вглядываясь в эти нежные глаза, следя за линией наклоненной шеи, он вздрогнул, у него сделалось такое замиранье в груди, так захватило ему дыханье, что он в забытьи,
с закрытыми глазами и невольным, чуть сдержанным стоном, прижал рисунок обеими руками к
тому месту, где было так тяжело дышать. Стекло хрустнуло и со звоном полетело на пол…
Вся Малиновка, слобода и дом Райских, и город были поражены ужасом. В народе, как всегда в таких случаях, возникли слухи, что самоубийца, весь в белом, блуждает по лесу, взбирается иногда на обрыв, смотрит на жилые
места и исчезает. От суеверного страха
ту часть сада, которая шла
с обрыва по горе и отделялась плетнем от ельника и кустов шиповника, забросили.
Райский вздрогнул и, взволнованный, грустный, воротился домой от проклятого
места. А между
тем эта дичь леса манила его к себе, в таинственную темноту, к обрыву,
с которого вид был хорош на Волгу и оба ее берега.
— Что ему делается? сидит над книгами, воззрится в одно
место, и не оттащишь его! Супруга воззрится в другое
место… он и не видит, что под носом делается. Вот теперь
с Маркушкой подружился: будет прок! Уж он приходил, жаловался, что
тот книги, что ли, твои растаскал…
— Если послушать ее, — продолжала Ульяна Андреевна, — так все сиди на
месте, не повороти головы, не взгляни ни направо, ни налево, ни
с кем слова не смей сказать: мастерица осуждать! А сама
с Титом Никонычем неразлучна:
тот и днюет и ночует там…
—
То и уезжайте! — повторила она, встав
с места и подойдя к окну.
Райский пошел опять туда, где оставил мальчишек. За ним шел и Марк. Они прошли мимо
того места, где купался Шарль. Райский хотел было пройти мимо, но из кустов, навстречу им, вышел француз, а
с другой стороны, по тропинке, приближалась Ульяна Андреевна,
с распущенными, мокрыми волосами.
— Если б я была барышня и хотела только замуж,
то, конечно, выбрала бы для этого кого-нибудь другого, Марк, — сказала она, вставая
с места.
Он перебирал каждый ее шаг, как судебный следователь, и
то дрожал от радости,
то впадал в уныние и выходил из омута этого анализа ни безнадежнее, ни увереннее, чем был прежде, а все
с той же мучительной неизвестностью, как купающийся человек, который, думая, что нырнул далеко, выплывает опять на прежнем
месте.
Райский знал и это и не лукавил даже перед собой, а хотел только утомить чем-нибудь невыносимую боль,
то есть не вдруг удаляться от этих
мест и не класть сразу непреодолимой дали между ею и собою, чтобы не вдруг оборвался этот нерв, которым он так связан был и
с живой, полной прелести, стройной и нежной фигурой Веры, и
с воплотившимся в ней его идеалом, живущим в ее образе вопреки таинственности ее поступков, вопреки его подозрениям в ее страсти к кому-то, вопреки, наконец, его грубым предположениям в ее женской распущенности, в ее отношениях… к Тушину, в котором он более всех подозревал ее героя.
Он сел на
том месте, где стоял, и
с ужасом слушал шум раздвигаемых ею ветвей и треск сухих прутьев под ногами.
И оба встали
с места, оба бледные, стараясь не глядеть друг на друга. Она искала, при слабом, проницавшем сквозь ветви лунном свете, свою мантилью. Руки у ней дрожали и брали не
то, что нужно. Она хваталась даже за ружье.
Несколько человек заменяли ей толпу;
то что другой соберет со многих встреч, в многие годы и во многих
местах, — давалось ей в двух, трех уголках, по
ту и другую сторону Волги,
с пяти, шести лиц, представлявших для нее весь людской мир, и в промежуток нескольких лет,
с тех пор, как понятия у ней созрели и сложились в более или менее определенный взгляд.
Между
тем, отрицая в человеке человека —
с душой,
с правами на бессмертие, он проповедовал какую-то правду, какую-то честность, какие-то стремления к лучшему порядку, к благородным целям, не замечая, что все это делалось ненужным при
том, указываемом им, случайном порядке бытия, где люди, по его словам, толпятся, как мошки в жаркую погоду в огромном столбе, сталкиваются, мятутся, плодятся, питаются, греются и исчезают в бестолковом процессе жизни, чтоб завтра дать
место другому такому же столбу.
Окошки чистые, не малые, в которых стоит жидкая тина или вода, бросаются в глаза всякому, и никто не попадет в них; но есть прососы или окошки скрытные, так сказать потаенные, небольшие, наполненные зеленоватою, какою-то кисельною массою, засоренные сверху старою, сухою травою и прикрытые новыми, молодыми всходами и побегами мелких, некорнистых трав; такие окошки очень опасны; нередко охотники попадают в них по неосторожности и горячности, побежав к пересевшей или подстреленной птице, что делается обыкновенно уже не глядя себе под ноги и не спуская глаз
с того места, где села или упала птица.
Неточные совпадения
А вы — стоять на крыльце, и ни
с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите,
то… Только увидите, что идет кто-нибудь
с просьбою, а хоть и не
с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Вральман.
Та што телать, мой патюшка? Не я перфый, не я послетний. Три месеса ф Москфе шатался пез
мест, кутшер нихте не ната. Пришло мне липо
с голот мереть, липо ушитель…
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого законы —
те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем
месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения для себя в атаках не вижу-с!
Строился новый город на новом
месте, но одновременно
с ним выползало на свет что-то иное, чему еще не было в
то время придумано названия и что лишь в позднейшее время сделалось известным под довольно определенным названием"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Неправильно было бы, впрочем, полагать, что это"иное"появилось тогда в первый раз; нет, оно уже имело свою историю…
Председатель вставал
с места и начинал корчиться; примеру его следовали другие; потом мало-помалу все начинали скакать, кружиться, петь и кричать и производили эти неистовства до
тех пор, покуда, совершенно измученные, не падали ниц.