Неточные совпадения
В кабинете Татьяны Марковны стояло старинное, тоже окованное бронзой и украшенное резьбой,
бюро с зеркалом, с урнами, с лирами, с гениями.
Распорядившись утром по хозяйству, бабушка, после кофе, стоя сводила у
бюро счеты, потом садилась у окон и глядела в поле, следила за работами, смотрела, что делалось на дворе, и посылала Якова или Василису, если на дворе делалось что-нибудь не так, как ей хотелось.
Тит Никоныч был джентльмен по своей природе. У него было тут же, в губернии, душ двести пятьдесят или триста — он хорошенько не знал, никогда в имение не заглядывал и предоставлял крестьянам делать, что хотят, и платить ему оброку, сколько им заблагорассудится. Никогда он их не поверял. Возьмет стыдливо привезенные деньги, не считая, положит в
бюро, а мужикам махнет рукой, чтоб ехали, куда хотят.
— Вот я тебе покажу… — Он пошел к
бюро, вынул из ящика письмо и подал ему.
Она села в свое старое вольтеровское кресло, поставив лампу подальше на
бюро и закрыв ее колпаком.
Неточные совпадения
В комнате своей он подымал с пола все, что ни видел: сургучик, лоскуток бумажки, перышко, и все это клал на
бюро или на окошко.
Так совершилось дело. Оба решили, чтобы завтра же быть в городе и управиться с купчей крепостью. Чичиков попросил списочка крестьян. Собакевич согласился охотно и тут же, подошед к
бюро, собственноручно принялся выписывать всех не только поименно, но даже с означением похвальных качеств.
Тут же заставил он Плюшкина написать расписку и выдал ему деньги, которые тот принял в обе руки и понес их к
бюро с такою же осторожностью, как будто бы нес какую-нибудь жидкость, ежеминутно боясь расхлестать ее.
Чичиков еще раз окинул комнату, и все, что в ней ни было, — все было прочно, неуклюже в высочайшей степени и имело какое-то странное сходство с самим хозяином дома; в углу гостиной стояло пузатое ореховое
бюро на пренелепых четырех ногах, совершенный медведь.
Подошедши к
бюро, он переглядел их еще раз и уложил, тоже чрезвычайно осторожно, в один из ящиков, где, верно, им суждено быть погребенными до тех пор, покамест отец Карп и отец Поликарп, два священника его деревни, не погребут его самого, к неописанной радости зятя и дочери, а может быть, и капитана, приписавшегося ему в родню.