Туалет его был свеж, но в каждой
складке платья, в каждой безделице резко проглядывала претензия быть львом, превзойти всех модников и самую моду.
Когда она говорила, у ней, казалось, все стремилось вослед за мыслью: выраженье лица, выраженье разговора, движенье рук, самые
складки платья как бы стремились в ту же сторону, и казалось, как бы она сама вот улетит вослед за собственными ее словами.
Тень листвы подобралась ближе к стволам, а Грэй все еще сидел в той же малоудобной позе. Все спало на девушке: спали темные волосы, спало платье и
складки платья; даже трава поблизости ее тела, казалось, задремала в силу сочувствия. Когда впечатление стало полным, Грэй вошел в его теплую подмывающую волну и уплыл с ней. Давно уже Летика кричал: «Капитан, где вы?» — но капитан не слышал его.
В ней все было красиво: и небольшой белый лоб с шелковыми прядями мягких русых волос, и белый детски пухлый подбородок, неглубокой складкой, как у полных детей, упиравшийся в белую, точно выточенную шею с коротенькими золотистыми волосами на крепком круглом затылке, и даже та странная лень, которая лежала, кажется, в каждой
складке платья, связывала все движения и едва теплилась в медленном взгляде красивых светло-карих глаз.
Девушка торопливо вытерла своим платком протянутую мясистую ладонь, которая могла ее поднять на воздух, как перышко. Она слышала, как тяжело дышал ее собеседник, и опять собрала около ног распустившиеся
складки платья, точно защищаясь этим жестом от протянутой к ней сильной руки. В это мгновенье она как-то сама собой очутилась в железных объятиях набоба, который задыхавшимся шепотом повторял ей:
Неточные совпадения
— Mon ami, [Друг мой,] — сказала Лидия Ивановна, осторожно, чтобы не шуметь, занося
складки своего шелкового
платья и в возбуждении своем называя уже Каренина не Алексеем Александровичем, a «mon ami», — donnez lui la main. Vous voyez? [дайте ему руку. Видите?] Шш! — зашикала она на вошедшего опять лакея. — Не принимать.
— Вот так, — сказала она, обдергивая
складки своего шерстяного
платья. Действительно, он заметил, что во весь этот день больной хватал на себе и как будто хотел сдергивать что-то.
Она зашла в глубь маленькой гостиной и опустилась на кресло. Воздушная юбка
платья поднялась облаком вокруг ее тонкого стана; одна обнаженная, худая, нежная девичья рука, бессильно опущенная, утонула в
складках розового тюника; в другой она держала веер и быстрыми, короткими движениями обмахивала свое разгоряченное лицо. Но, вопреки этому виду бабочки, только что уцепившейся за травку и готовой, вот-вот вспорхнув, развернуть радужные крылья, страшное отчаяние щемило ей сердце.
Он взглянул на нее. Она закинула голову на спинку кресел и скрестила на груди руки, обнаженные до локтей. Она казалась бледней при свете одинокой лампы, завешенной вырезною бумажною сеткой. Широкое белое
платье покрывало ее всю своими мягкими
складками; едва виднелись кончики ее ног, тоже скрещенных.
Звук ее голоса не выходил у него из ушей; самые
складки ее
платья, казалось, ложились у ней иначе, чем у других, стройнее и шире, и движения ее были особенно плавны и естественны в одно и то же время.