День был удивительно хорош: южное солнце, хотя и осеннее, не щадило красок и лучей; улицы тянулись лениво, домы стояли задумчиво в полуденный час и казались вызолоченными от жаркого блеска. Мы прошли мимо
большой площади, называемой Готтентотскою, усаженной большими елями, наклоненными в противоположную от Столовой горы сторону, по причине знаменитых ветров, падающих с этой горы на город и залив.
Неточные совпадения
На
площади были два-три довольно
большие каменные дома, казенные, и, между прочим, гауптвахта; далее шла улица.
По всей
площади и по улице привязано было к колодам несколько лошадей и премножество ослов,
большею частью оседланных деревянными седлами.
Мы пришли на торговую
площадь; тут кругом теснее толпились дома, было
больше товаров вывешено на окнах, а на
площади сидело много женщин, торгующих виноградом, арбузами и гранатами. Есть множество книжных лавок, где на окнах, как в Англии, разложены сотни томов, брошюр, газет; я видел типографии, конторы издающихся здесь двух газет, альманахи, магазин редкостей, то есть редкостей для европейцев: львиных и тигровых шкур, слоновых клыков, буйволовых рогов, змей, ящериц.
Я пошел по
площади кругом; она образует параллелограмм: с одной стороны дворец генерал-губернатора —
большое двухэтажное каменное здание новейшей постройки; внизу, в окнах, вместо рам
большие железные решетки.
Вечером я предложил в своей коляске место французу, живущему в отели, и мы отправились далеко в поле, через С.-Мигель, оттуда заехали на Эскольту, в наше вечернее собрание, а потом к губернаторскому дому на музыку. На
площади, кругом сквера, стояли экипажи. В них сидели гуляющие. Здесь
большею частью гуляют сидя. Я не последовал этому примеру, вышел из коляски и пошел бродить по
площади.
Большая площадь в центре столицы, близ реки Яузы, окруженная облупленными каменными домами, лежит в низине, в которую спускаются, как ручьи в болото, несколько переулков. Она всегда курится. Особенно к вечеру. А чуть-чуть туманно или после дождя поглядишь сверху, с высоты переулка — жуть берет свежего человека: облако село! Спускаешься по переулку в шевелящуюся гнилую яму.
Среди селения
большая площадь, на ней деревянная церковь и кругом по краю не лавки, как у нас в деревнях, а тюремные постройки, присутственные места и квартиры чиновников.
Когда показались первые домики, Нюрочка превратилась вся в одно внимание. Экипаж покатился очень быстро по широкой улице прямо к церкви. За церковью открывалась
большая площадь с двумя рядами деревянных лавчонок посредине. Одною стороною площадь подходила к закопченной кирпичной стене фабрики, а с другой ее окружили каменные дома с зелеными крышами. К одному из таких домов экипаж и повернул, а потом с грохотом въехал на мощеный широкий двор. На звон дорожного колокольчика выскочил Илюшка Рачитель.
Неточные совпадения
В этот день весь Глупов был пьян, а
больше всех пятый Ивашко. Беспутную оную Клемантинку посадили в клетку и вывезли на
площадь; атаманы-молодцы подходили и дразнили ее. Некоторые, более добродушные, потчевали водкой, но требовали, чтобы она за это откинула какое-нибудь коленце.
Во взаимных услугах они дошли наконец до
площади, где находились присутственные места:
большой трехэтажный каменный дом, весь белый, как мел, вероятно для изображения чистоты душ помещавшихся в нем должностей; прочие здания на
площади не отвечали огромностию каменному дому.
Глядишь — и
площадь запестрела. // Всё оживилось; здесь и там // Бегут за делом и без дела, // Однако
больше по делам. // Дитя расчета и отваги, // Идет купец взглянуть на флаги, // Проведать, шлют ли небеса // Ему знакомы паруса. // Какие новые товары // Вступили нынче в карантин? // Пришли ли бочки жданных вин? // И что чума? и где пожары? // И нет ли голода, войны // Или подобной новизны?
Кроме рейстровых козаков, [Рейстровые козаки — казаки, занесенные поляками в списки (реестры) регулярных войск.] считавших обязанностью являться во время войны, можно было во всякое время, в случае
большой потребности, набрать целые толпы охочекомонных: [Охочекомонные козаки — конные добровольцы.] стоило только есаулам пройти по рынкам и
площадям всех сел и местечек и прокричать во весь голос, ставши на телегу: «Эй вы, пивники, броварники!
Лицо у нее было
большое, кирпичного цвета и жутко неподвижно, она вращала шеей и, как многие в толпе, осматривала
площадь широко открытыми глазами, которые первый раз видят эти древние стены, тяжелые торговые ряды, пеструю церковь и бронзовые фигуры Минина, Пожарского.