Неточные совпадения
Эта качка напоминала мне пока наши похождения
в Балтийском и Немецком морях — не больше. Не привыкать уже было засыпать под размахи
койки взад и вперед, когда голова и
ноги постепенно поднимаются и опускаются. Я кое-как заснул, и то с грехом пополам: но не один раз будил меня стук, топот людей, суматоха с парусами.
7-го октября был ровно год, как мы вышли из Кронштадта. Этот день прошел скромно. Я живо вспомнил, как, год назад, я
в первый раз вступил на море и зажил новою жизнью, как из покойной комнаты и постели перешел
в койку и на колеблющуюся под
ногами палубу, как неблагосклонно встретило нас море, засвистал ветер, заходили волны; вспомнил снег и дождь, зубную боль — и прощанье с друзьями…
Спрашивал так, как будто ожидал услышать нечто необыкновенное. Он все более обрастал книгами, в углу,
в ногах койки, куча их возвышалась почти до потолка. Растягиваясь на койке, он поучал Клима:
Неточные совпадения
Дмитрий лежал на
койке, ступня левой
ноги его забинтована;
в синих брюках и вышитой рубахе он был похож на актера украинской труппы. Приподняв голову, упираясь рукою
в постель, он морщился и бормотал:
Они, трое, все реже посещали Томилина. Его обыкновенно заставали за книгой, читал он — опираясь локтями о стол, зажав ладонями уши. Иногда — лежал на
койке, согнув
ноги, держа книгу на коленях,
в зубах его торчал карандаш. На стук
в дверь он никогда не отвечал, хотя бы стучали три, четыре раза.
Пообедав, он пошел
в мезонин к Дронову, там уже стоял, прислонясь к печке, Макаров, пуская
в потолок струи дыма, разглаживая пальцем темные тени на верхней губе, а Дронов, поджав
ноги под себя, уселся на
койке в позе портного и визгливо угрожал кому-то:
Свесив с
койки ноги в сапогах, давно не чищенных, ошарканных галошами, опираясь спиною о стену, Кутузов держал
в одной руке блюдце,
в другой стакан чаю и говорил знакомое Климу:
Рыдания потрясали ее тело, и, задыхаясь, она положила голову на
койку у
ног Егора. Мать молча плакала обильными слезами. Она почему-то старалась удержать их, ей хотелось приласкать Людмилу особой, сильной лаской, хотелось говорить о Егоре хорошими словами любви и печали. Сквозь слезы она смотрела
в его опавшее лицо,
в глаза, дремотно прикрытые опущенными веками, на губы, темные, застывшие
в легкой улыбке. Было тихо и скучно светло…