Прощайте, роскошные, влажные берега:
дай Бог никогда не возвращаться под ваши деревья, под жгучее небо и на болотистые пары! Довольно взглянуть один раз: жарко и как раз лихорадку схватишь!
Неточные совпадения
Знаете что, — перебил он, — пусть он продолжает потихоньку таскать по кувшину, только, ради
Бога, не больше кувшина: если его Терентьев и поймает, так что ж ему за важность, что лопарем ударит или затрещину
даст: ведь это не всякий день…» — «А если Терентьев скажет вам, или вы сами поймаете, тогда…» — «Отправлю на бак!» — со вздохом прибавил Петр Александрович.
Некоторые из этих
дам долго шли за нами и на исковерканном английском языке (и здесь англичане — заметьте!) просили денег
бог знает по какому случаю.
И вот морская
даль, под этими синими и ясными небесами, оглашается звуками русской песни, исполненной неистового веселья,
Бог знает от каких радостей, и сопровождаемой исступленной пляской, или послышатся столь известные вам, хватающие за сердце стоны и вопли от каких-то старинных, исторических, давно забытых страданий.
Бог знает, когда бы кончился этот разговор, если б баниосам не подали наливки и не повторили вопрос: тут ли полномочные? Они объявили, что полномочных нет и что они будут не чрез три дня, как ошибкой сказали нам утром, а чрез пять, и притом эти пять дней надо считать с 8-го или 9-го декабря… Им не
дали договорить. «Если в субботу, — сказано им (а это было в среду), — они не приедут, то мы уйдем». Они стали торговаться, упрашивать подождать только до их приезда, «а там делайте, как хотите», — прибавили они.
Не
даст ли
Бог нам сделать хотя первый и робкий шаг к тому?
Даст ли
Бог сил выдержать!
Я с жадностью смотрел на это зрелище, за которое
бог знает что
дали бы в Петербурге. Я был, так сказать, в первом ряду зрителей, и если б действующим лицом было не это тупое, крепко обтянутое непроницаемой кожей рыло, одаренное только способностью глотать, то я мог бы читать малейшее ощущение страдания и отчаяния на сколько-нибудь более органически развитой физиономии.
Потом все европейские консулы, и американский тоже,
дали знать Таутаю, чтоб он снял свой лагерь и перенес на другую сторону. Теперь около осажденного города и европейского квартала все чисто. Но европейцы уже не считают себя в безопасности: они ходят не иначе как кучами и вооруженные. Купцы в своих конторах сидят за бюро, а подле лежит заряженный револьвер.
Бог знает, чем это все кончится.
— Послали в Клин нарочного, // Всю истину доведали, — // Филиппушку спасли. // Елена Александровна // Ко мне его, голубчика, // Сама —
дай Бог ей счастие! // За ручку подвела. // Добра была, умна была,
— Миленькие вы, миленькие! — говорил он им, — ну, чего вы, глупенькие, на меня рассердились! Ну, взял бог — ну, и опять
даст бог! У него, у царя небесного, милостей много! Так-то, братики-сударики!
— Да, но вы себя не считаете. Вы тоже ведь чего-нибудь стóите? Вот я про себя скажу. Я до тех пор, пока не хозяйничал, получал на службе три тысячи. Теперь я работаю больше, чем на службе, и, так же как вы, получаю пять процентов, и то
дай Бог. А свои труды задаром.
Недавно я узнал, что Печорин, возвращаясь из Персии, умер. Это известие меня очень обрадовало: оно давало мне право печатать эти записки, и я воспользовался случаем поставить свое имя над чужим произведением.
Дай Бог, чтоб читатели меня не наказали за такой невинный подлог!
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь
дали.
Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не была червонная
дама. (Поспешно уходит вместе с Марьей Антоновной и говорит за сценою.)Этакое вдруг вообразится! червонная
дама!
Бог знает что такое!
Артемий Филиппович (в сторону). Эка, бездельник, как расписывает!
Дал же
бог такой дар!
Растаковский (входит).Антона Антоновича поздравляю. Да продлит
бог жизнь вашу и новой четы и
даст вам потомство многочисленное, внучат и правнучат! Анна Андреевна! (Подходит к ручке Анны Андреевны.)Марья Антоновна! (Подходит к ручке Марьи Антоновны.)
Его хозяйка Домнушка // Была куда заботлива, // Зато и долговечности //
Бог не
дал ей.