Неточные совпадения
Только у берегов Дании повеяло на нас теплом, и мы ожили. Холера исчезла со всеми признаками, ревматизм мой унялся, и я стал выходить на
улицу — так я прозвал палубу. Но бури не покидали нас: таков обычай на Балтийском море осенью. Пройдет день-два — тихо, как будто ветер собирается с силами, и грянет потом так, что бедное судно стонет, как живое существо.
На другой
день, когда я вышел на
улицу, я был в большом недоумении: надо было начать путешествовать в чужой стороне, а я еще не решил как.
Многие обрадовались бы видеть такой необыкновенный случай: праздничную сторону народа и столицы, но я ждал не того; я видел это у себя; мне улыбался завтрашний, будничный
день. Мне хотелось путешествовать не официально, не приехать и «осматривать», а жить и смотреть на все, не насилуя наблюдательности; не задавая себе утомительных уроков осматривать ежедневно, с гидом в руках, по стольку-то
улиц, музеев, зданий, церквей. От такого путешествия остается в голове хаос
улиц, памятников, да и то ненадолго.
Только по итогам сделаешь вывод, что Лондон — первая столица в мире, когда сочтешь, сколько громадных капиталов обращается в
день или год, какой страшный совершается прилив и отлив иностранцев в этом океане народонаселения, как здесь сходятся покрывающие всю Англию железные дороги, как по
улицам из конца в конец города снуют десятки тысяч экипажей.
Улица напоминает любой наш уездный город в летний
день, когда полуденное солнце жжет беспощадно, так что ни одной живой души не видно нигде; только ребятишки безнаказанно, с непокрытыми головами, бегают по
улице и звонким криком нарушают безмолвие.
День был удивительно хорош: южное солнце, хотя и осеннее, не щадило красок и лучей;
улицы тянулись лениво, домы стояли задумчиво в полуденный час и казались вызолоченными от жаркого блеска. Мы прошли мимо большой площади, называемой Готтентотскою, усаженной большими елями, наклоненными в противоположную от Столовой горы сторону, по причине знаменитых ветров, падающих с этой горы на город и залив.
В ожидании товарищей, я прошелся немного по
улице и рассмотрел, что город выстроен весьма правильно и чистота в нем доведена до педантизма. На
улице не увидишь ничего лишнего, брошенного. Канавки, идущие по обеим сторонам
улиц, мостики содержатся как будто в каком-нибудь парке. «Скучный город!» — говорил Зеленый с тоской, глядя на эту чистоту. При постройке города не жалели места:
улицы так широки и длинны, что в самом
деле, без густого народонаселения, немного скучно на них смотреть.
«Однако ж час, — сказал барон, — пора домой; мне завтракать (он жил в отели), вам обедать». Мы пошли не прежней дорогой, а по каналу и повернули в первую длинную и довольно узкую
улицу, которая вела прямо к трактиру. На ней тоже купеческие домы, с высокими заборами и садиками, тоже бежали вприпрыжку носильщики с ношами. Мы пришли еще рано; наши не все собрались: кто пошел по
делам службы, кто фланировать, другие хотели пробраться в китайский лагерь.
На другой
день, вставши и пообедавши, я пошел, уже по знакомым
улицам, в магазины купить и заказать кое-что.
Внизу мы прошли чрез живописнейший лесок — нельзя нарочно расположить так красиво рощу — под развесистыми банианами и кедрами, и вышли на поляну. Здесь лежала, вероятно занесенная землетрясением, громадная глыба коралла, вся обросшая мохом и зеленью. Романтики тут же объявили, что хорошо бы приехать сюда на целый
день с музыкой; «с закуской и обедом», — прибавили положительные люди. Мы вышли в одну из боковых
улиц с маленькими домиками: около каждого теснилась кучка бананов и цветы.
Теперь вот третий
день льет проливной дождь; выйти на
улицу (так мы называли верхнюю палубу) нельзя.
Перед закатом солнца вымершие
днем улицы оживились. Главное место прогулки — большая широкая аллея пальм и тамариндов сейчас за городом — наполнилось разодетой элегантной публикой, среди которой были преимущественно иностранцы, и главным образом англичане. Тут были и больные, и здоровые, и в носилках, и верхами, и пешком.
Неточные совпадения
А
день сегодня праздничный, // Куда пропал народ?..» // Идут селом — на
улице // Одни ребята малые, // В домах — старухи старые, // А то и вовсе заперты // Калитки на замок.
Ранним утром выступил он в поход и дал
делу такой вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (
дело происходило в половине сентября). Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши домов и
улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
И началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала с сердец и что отныне ничего другого не остается, как благоденствовать. С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали целую
улицу домов и окопали пожарище со стороны города глубокою канавой. На другой
день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.
В таком положении были
дела, когда мужественных страдальцев повели к раскату. На
улице их встретила предводимая Клемантинкою толпа, посреди которой недреманным оком [«Недреманное око», или «недремлющее око» — в дан — ном случае подразумевается жандармское отделение.] бодрствовал неустрашимый штаб-офицер. Пленников немедленно освободили.
С тяжелою думой разбрелись глуповцы по своим домам, и не было слышно в тот
день на
улицах ни смеху, ни песен, ни говору.