Неточные совпадения
Я все мечтал — и давно мечтал — об этом вояже, может быть с той минуты, когда учитель сказал мне, что если
ехать от какой-нибудь точки безостановочно, то воротишься к ней с другой стороны: мне захотелось
поехать с правого
берега Волги, на котором я родился, и воротиться с левого; хотелось самому туда, где учитель указывает пальцем быть экватору, полюсам, тропикам.
24-го, в сочельник, съехал я на
берег утром: было сносно; но когда
поехал оттуда… ах, какой вечер! как надолго останется он в памяти!
Каждый день прощаюсь я с здешними
берегами, поверяю свои впечатления, как скупой поверяет втихомолку каждый спрятанный грош. Дешевы мои наблюдения, немного выношу я отсюда, может быть отчасти и потому, что
ехал не сюда, что тороплюсь все дальше. Я даже боюсь слишком вглядываться, чтоб не осталось сору в памяти. Я охотно расстаюсь с этим всемирным рынком и с картиной суеты и движения, с колоритом дыма, угля, пара и копоти. Боюсь, что образ современного англичанина долго будет мешать другим образам…
Вскоре мы
поехали на
берег: нас не встретили ни ароматы, ни музыка, как на Мадере.
Мы проехали четыре-пять верст по
берегу; дальше
ехать было незачем: ничего не видать.
Когда мы подъезжали к
берегу, было уже темно, а
ехать надо рейдом около трех верст.
Мы
ехали по
берегу той же протекающей по городу реки, которая по нем, или город по ней, называется Сингапур. Она мутна и не радует глаз, притом очень узка, но не мелка.
Все бежит, прячется, защищается; европейцы или сидят дома, или
едут в шлюпках под тентом, на
берегу — в каретах.
Дня три я не сходил на
берег: нездоровилось и не влекло туда, не веяло свежестью и привольем. Наконец, на четвертый день, мы с Посьетом
поехали на шлюпке, сначала вдоль китайского квартала, состоящего из двух частей народонаселения: одна часть живет на лодках, другая в домишках, которые все сбиты в кучу и лепятся на самом
берегу, а иные утверждены на сваях, на воде.
Сегодня с утра движение и сборы на фрегате: затеяли свезти на
берег команду. Офицеры тоже захотели провести там день, обедать и пить чай. «Где же это они будут обедать? — думал я, — ведь там ни стульев, ни столов», и не знал,
ехать или нет; но и оставаться почти одному на фрегате тоже невесело.
Впереди шла адмиральская гичка: К. Н. Посьет
ехал в ней, чтоб установить на
берегу почетный караул.
Мы с любопытством смотрели на великолепные
берега пролива, мимо которых
ехали.
Весь день и вчера всю ночь писали бумаги в Петербург; не до посетителей было, между тем они приезжали опять предложить нам стать на внутренний рейд. Им сказано, что хотим стать дальше, нежели они указали. Они
поехали предупредить губернатора и завтра хотели быть с ответом. О
береге все еще ни слова: выжидают, не уйдем ли. Вероятно, губернатору велено не отводить места, пока в Едо не прочтут письма из России и не узнают, в чем дело, в надежде, что, может быть, и на
берег выходить не понадобится.
Намедни и я видел, что волной плеснуло на
берег, вон на ту низенькую батарею, да и смыло пушку, она и поплыла, а японец
едет подле да и толкает ее к
берегу.
Только что мы подъехали к Паппенбергу, как за нами бросились назад таившиеся под
берегом, ожидавшие нас японские лодки и
ехали с криком, но не близко, и так все дружно прибыли — они в свои ущелья и затишья, мы на фрегат. Я долго дул в кулаки.
Наши, однако, не унывают, ездят на скалы гулять. Вчера даже с корвета
поехали на
берег пить чай на траве, как, бывало, в России, в березовой роще. Только они взяли с собой туда дров и воды: там нету. Не правда ли, есть маленькая натяжка в этом сельском удовольствии?
Так и есть, как я думал: Шанхай заперт, в него нельзя попасть: инсургенты не пускают. Они дрались с войсками — наши видели. Надо
ехать, разве потому только, что совестно быть в полутораста верстах от китайского
берега и не побывать на нем. О войне с Турцией тоже не решено, вместе с этим не решено, останемся ли мы здесь еще месяц, как прежде хотели, или сейчас пойдем в Японию, несмотря на то, что у нас нет сухарей.
Порядок тот же, как и в первую поездку в город, то есть впереди
ехал капитан-лейтенант Посьет, на адмиральской гичке, чтоб встретить и расставить на
берегу караул; далее, на баркасе, самый караул, в числе пятидесяти человек; за ним катер с музыкантами, потом катер со стульями и слугами; следующие два занимали офицеры: человек пятнадцать со всех судов.
«На
берег кому угодно! — говорят часу во втором, — сейчас шлюпка идет». Нас несколько человек село в катер, все в белом, — иначе под этим солнцем показаться нельзя — и
поехали, прикрывшись холстинным тентом; но и то жарко: выставишь нечаянно руку, ногу, плечо — жжет. Голубая вода не струится нисколько; суда, мимо которых мы
ехали, будто спят: ни малейшего движения на них; на палубе ни души. По огромному заливу кое-где ползают лодки, как сонные мухи.
Я с Фаддеевым укладывался у себя в каюте, чтоб
ехать на
берег; вдруг Крюднер просунул ко мне голову в дверь. «Испанцы
едут», — сказал он.
Когда мы садились в катер, вдруг пришли сказать нам, что гости уж
едут, что часть общества опередила нас. А мы еще не отвалили! Как засуетились наши молодые люди! Только что мы выгребли из Пассига, велели поставить паруса и понеслись. Под
берегом было довольно тихо, и катер шел покойно, но мы видели вдали, как кувыркалась в волнах крытая барка с гостями.
Я все ленился
ехать на
берег; я беспрестанно слышал, как один шел по пояс в воде, другой пробирался по каменьям, третий не мог продраться сквозь лианы.
Некоторые из наших тотчас
поехали на
берег.
Сегодня, часу в пятом после обеда, мы впятером
поехали на
берег, взяли с собой самовар, невод и ружья. Наконец мы ступили на
берег, на котором, вероятно, никогда не была нога европейца. Миссионерам сюда забираться было незачем, далеко и пусто. Броутон говорит или о другой бухте, или если и заглянул сюда, то на
берег, по-видимому, не выходил, иначе бы он определил его верно.
Мы отлично уснули и отдохнули. Можно бы
ехать и ночью, но не было готового хлеба, надо ждать до утра, иначе нам, в числе семи человек, трудно будет продовольствоваться по станциям на
берегах Маи. Теперь предстоит
ехать шестьсот верст рекой, а потом опять сто восемьдесят верст верхом по болотам. Есть и почтовые тарантасы, но все предпочитают
ехать верхом по этой дороге, а потом до Якутска на колесах, всего тысячу верст. Всего!
Смотритель опять стал разговаривать с якутами и успокоил меня, сказав, что они перевезут меньше, нежели в два часа, но что там
берегом четыре версты
ехать мне будет не на чем, надо посылать за лошадьми в город.
Я узнал от смотрителя, однако ж, немного: он добавил, что там есть один каменный дом, а прочие деревянные; что есть продажа вина; что господа все хорошие и купечество знатное; что зимой живут в городе, а летом на заимках (дачах), под камнем, «то есть камня никакого нет, — сказал он, — это только так называется»; что проезжих бывает мало-мало; что если мне надо
ехать дальше, то чтоб я спешил, а то по Лене осенью
ехать нельзя, а
берегом худо и т. п.
Едут и рекой, где можно, лугами, островами и
берегом.
На одной станции случается
ехать по
берегу, потом спуститься на проток Лены, потом переехать остров, выехать на самую Лену, а от нее опять на
берег, в лес.