Неточные совпадения
Между тем наблюдал за другими: вот молодой
человек, гардемарин, бледнеет, опускается на стул; глаза у него тускнеют, голова клонится на сторону.
Робко ходит в первый раз
человек на корабле: каюта ему кажется гробом, а
между тем едва ли он безопаснее в многолюдном городе, на шумной улице, чем на крепком парусном судне, в океане.
Потом, вникая в устройство судна, в историю всех этих рассказов о кораблекрушениях, видишь, что корабль погибает не легко и не скоро, что он до последней доски борется с морем и носит в себе пропасть средств к защите и самохранению,
между которыми есть много предвиденных и непредвиденных, что, лишась почти всех своих членов и частей, он еще тысячи миль носится по волнам, в виде остова, и долго хранит жизнь
человека.
Оторвется ли руль: надежда спастись придает изумительное проворство, и делается фальшивый руль. Оказывается ли сильная пробоина, ее затягивают на первый случай просто парусом — и отверстие «засасывается» холстом и не пропускает воду, а
между тем десятки рук изготовляют новые доски, и пробоина заколачивается. Наконец судно отказывается от битвы, идет ко дну:
люди бросаются в шлюпку и на этой скорлупке достигают ближайшего берега, иногда за тысячу миль.
Оттого меня тянуло все на улицу; хотелось побродить не
между мумиями, а среди живых
людей.
Как прекрасна жизнь,
между прочим и потому, что
человек может путешествовать!
Он узнал сейчас корабль, спросил, нет ли
между плавателями старых знакомых, и пригласил нас несколько
человек к себе на обед.
Нас село за обед
человек шестнадцать. Whetherhead сел подле меня. Я разлил всем суп, в том числе и ему, и
между нами завязался разговор, сначала по-английски, но потом перешел на немецкий язык, который знаком мне больше.
Между играющими обращал на себя особенное внимание пожилой, невысокого роста
человек, с проседью, одетый в красную куртку, в синие панталоны, без галстуха.
А этот молодой
человек, — продолжал доктор, указывая на другого джентльмена, недурного собой, с усиками, — замечателен тем, что он очень богат, а
между тем служит в военной службе, просто из страсти к приключениям».
А
между тем нашлись
люди, которые не испугались этих неблагодарных трудов: они исходили взад и вперед колонию и, несмотря на скудость источников, под этим палящим солнцем написали целые томы.
Между прочим, наше внимание поразил один молодой
человек своей наружностью.
Я спросил его,
между прочим, как четыреста
человек европейцев мирно уживаются с шестьюдесятью тысячами народонаселения при резком различии их в вере, понятиях, цивилизации?
Кто-то из путешественников рассказывает, что здесь в круг воспитания молодых
людей входило,
между прочим, искусство ловко, сразу распарывать себе брюхо.
Вон и другие тоже скучают: Савич не знает, будет ли уголь, позволят ли рубить дрова, пустят ли на берег освежиться
людям? Барон насупился, думая, удастся ли ему… хоть увидеть женщин. Он уж глазел на все японские лодки, ища
между этими голыми телами не такое красное и жесткое, как у гребцов. Косы и кофты мужчин вводили его иногда в печальное заблуждение…
Вообще мы старались быть любезны с гостями, показывали им, после завтрака, картинки и,
между прочим, в книге Зибольда изображение японских видов:
людей, зданий, пейзажей и прочего.
Между прочим, он сказал, что вместе с этой шкуной выстроена была и другая, точно такая же, ее «sistership», как он выразился, но что та погибла в океане, и с
людьми.
Маленький, белокурый и невидный из себя, г-н Каннингам встретил меня очень ласково, непохоже на английскую встречу: не стиснул мне руки и не выломал плеча, здороваясь, а так обошелся, как обходятся все
люди между собою, исключая британцев.
Читаете, что
люди, лошади, быки — здесь карлики, а куры и петухи — великаны; деревья колоссальные, а
между ними чуть-чуть журчат серебряные нити ручейков да приятно шумят театральные каскады.
Люди добродетельны, питаются овощами и ничего
между собою, кроме учтивостей, не говорят; иностранцы ничего, кроме дружбы, ласк да земных поклонов, от них добиться не могут.
— Так, знаем, — отвечали они, — мы просим только раздавать сколько следует воды, а он дает мало, без всякого порядка; бочки у него текут, вода пропадает, а он, отсюда до Золотой горы (Калифорнии), никуда не хочет заходить,
между тем мы заплатили деньги за переезд по семидесяти долларов с
человека.
К счастью, с ним были,
между прочим, два молодых
человека, которые, хотя очень дурно, но зато очень скоро говорили по-французски.
Возвращаясь в город, мы,
между деревень, наткнулись на казармы и на плац. Большие желтые здания, в которых поместится до тысячи
человек, шли по обеим сторонам дороги. Полковник сидел в креслах на открытом воздухе, на большой, расчищенной луговине, у гауптвахты; молодые офицеры учили солдат. Ученье делают здесь с десяти часов до двенадцати утра и с пяти до восьми вечера.
Корейцы увидели образ Спасителя в каюте; и когда, на вопрос их: «Кто это», успели кое-как отвечать им, они встали с мест своих и начали низко и благоговейно кланяться образу.
Между тем набралось на фрегат около ста
человек корейцев, так что принуждены были больше не пускать. Долго просидели они и наконец уехали.
Наш рейс по проливу на шкуне «Восток»,
между Азией и Сахалином, был всего третий со времени открытия пролива. Эта же шкуна уже ходила из Амура в Аян и теперь шла во второй раз. По этому случаю, лишь только мы миновали пролив, торжественно, не в урочный час, была положена доска, заменявшая стол, на свое место; в каюту вместо одиннадцати пришло семнадцать
человек, учредили завтрак и выпили несколько бокалов шампанского.
Люди наши, заслышав приказ, вытащили весь багаж на палубу и стояли в ожидании, что делать.
Между вещами я заметил зонтик, купленный мной в Англии и валявшийся где-то в углу каюты. «Это зачем ты взял?» — спросил я Тимофея. «Жаль оставить», — сказал он. «Брось за борт, — велел я, — куда всякую дрянь везти?» Но он уцепился и сказал, что ни за что не бросит, что эта вещь хорошая и что он охотно повезет ее через всю Сибирь. Так и сделал.
Нам подали шлюпки, и мы, с
людьми и вещами, свезены были на прибрежный песок и там оставлены, как совершенные Робинзоны. Что толку, что Сибирь не остров, что там есть города и цивилизация? да до них две, три или пять тысяч верст! Мы поглядывали то на шкуну, то на строения и не знали, куда преклонить голову.
Между тем к нам подошел какой-то штаб-офицер, спросил имена, сказал свое и пригласил нас к себе ужинать, а завтра обедать. Это был начальник порта.
«Помилуйте! — начали потом пугать меня за обедом у начальника порта, где собиралось
человек пятнадцать за столом, — в качках возят старух или дам». Не знаю, какое различие полагал собеседник
между дамой и старухой. «А старика можно?» — спросил я. «Можно», — говорят. «Ну так я поеду в качке».
«Сохрани вас Боже! — закричал один бывалый
человек, — жизнь проклянете! Я десять раз ездил по этой дороге и знаю этот путь как свои пять пальцев. И полверсты не проедете, бросите. Вообразите, грязь, брод; передняя лошадь ушла по пояс в воду, а задняя еще не сошла с пригорка, или наоборот. Не то так передняя вскакивает на мост, а задняя задерживает: вы-то в каком положении в это время?
Между тем придется ехать по ущельям, по лесу, по тропинкам, где качка не пройдет. Мученье!»
Наконец уже в четыре часа явились
люди со станции снимать нас с мели, а
между прочим, мы, в ожидании их, снялись сами. Отчего же просидели часа четыре на одном месте — осталось неизвестно. Мы живо приехали на станцию. Там встретили нас бабы с ягодами (брусникой), с капустой и с жалобами на горемычное житье-бытье: обыкновенный припев!
Вот я один, с
человеком, в самобеднейшей юрте со множеством щелей,
между якутами, в их семействе.
Было близко сумерек, когда я, с
человеком и со всем багажом, по песку,
между кустов тальника, подъехал на двух тройках, в телегах, к берестяной юрте, одиноко стоящей на правом берегу Лены.
Между тем наступила ночь. Я велел подать что-нибудь к ужину, к которому пригласил и смотрителя. «Всего один рябчик остался», — сердито шепнул мне
человек. «Где же прочие? — сказал я, — ведь у якута куплено их несколько пар». — «Вчера с проезжим скушали», — еще сердитее отвечал он. «Ну разогревай английский презервный суп», — сказал я. «Вчера последний вышел», — заметил он и поставил на очаг разогревать единственного рябчика.
Так как у тунгусов нет грамоты и, следовательно, грамотных
людей, то духовное начальство здешнее, для опыта, намерено разослать пока письменные копии с перевода Евангелия в кочевья тунгусов, чтоб наши священники, знающие тунгусский язык, чтением перевода распространяли
между ними предварительно и постепенно истины веры и приготовляли их таким образом к более основательному познанию Священного Писания, в ожидании, когда распространится
между ними знание грамоты и когда можно будет снабдить их печатным переводом.
Я так думал вслух, при купцах, и они согласились со мною. С общей точки зрения оно очень хорошо; а для этих пяти, шести, десяти
человек — нет. Торговля в этой малонаселенной части империи обращается, как кровь в жилах, помогая распространению народонаселения. Одно место глохнет, другое возникает рядом, потом третье и т. д., а
между тем
люди разбредутся в разные стороны, оснуются в глуши и вместо золота начнут добывать из земли что-нибудь другое.
Одних унесла могила:
между прочим, архимандрита Аввакума. Этот скромный ученый, почтенный
человек ездил потом с графом Путятиным в Китай, для заключения Тсянзинского трактата, и по возвращении продолжал оказывать пользу по сношениям с китайцами, по знакомству с ними и с их языком, так как он прежде прожил в Пекине лет пятнадцать при нашей миссии. Он жил в Александро-Невской лавре и скончался там лет восемь или десять тому назад.