Неточные совпадения
«Сохрани вас Боже! — закричал один бывалый человек, — жизнь проклянете! Я десять раз ездил по этой
дороге и знаю этот путь как свои пять пальцев. И полверсты не проедете, бросите. Вообразите,
грязь, брод; передняя лошадь ушла по пояс
в воду, а задняя еще не сошла с пригорка, или наоборот. Не то так передняя вскакивает
на мост, а задняя задерживает: вы-то
в каком положении
в это время? Между тем придется ехать по ущельям, по лесу, по тропинкам, где качка не пройдет. Мученье!»
Дорогу эту можно назвать прекрасною для верховой езды, но только не
в грязь. Мы легко сделали тридцать восемь верст и слезали всего два раза, один раз у самого Аяна, завтракали и простились с Ч. и Ф., провожавшими нас,
в другой раз
на половине
дороги полежали
на траве у мостика, а потом уже ехали безостановочно. Но тоска: якут-проводник, едущий впереди, ни слова не знает по-русски, пустыня тоже молчит, под конец и мы замолчали и часов
в семь вечера молча доехали до юрты, где и ночевали.
Но тяжелый наш фрегат, с грузом не
на одну сотню тысяч пуд, точно обрадовался случаю и лег прочно
на песок, как иногда добрый пьяница, тоже «нагрузившись» и долго шлепая неверными стопами по
грязи, вдруг возьмет да и ляжет средь
дороги. Напрасно трезвый товарищ толкает его
в бока, приподнимает то руку, то ногу, иногда голову. Рука, нога и голова падают снова как мертвые. Гуляка лежит тяжело, неподвижно и безнадежно, пока не придут двое «городовых»
на помощь.
Неточные совпадения
— Правда, с такой
дороги и очень нужно отдохнуть. Вот здесь и расположитесь, батюшка,
на этом диване. Эй, Фетинья, принеси перину, подушки и простыню. Какое-то время послал Бог: гром такой — у меня всю ночь горела свеча перед образом. Эх, отец мой, да у тебя-то, как у борова, вся спина и бок
в грязи! где так изволил засалиться?
Дождь, однако же, казалось, зарядил надолго. Лежавшая
на дороге пыль быстро замесилась
в грязь, и лошадям ежеминутно становилось тяжелее тащить бричку. Чичиков уже начинал сильно беспокоиться, не видя так долго деревни Собакевича. По расчету его, давно бы пора было приехать. Он высматривал по сторонам, но темнота была такая, хоть глаз выколи.
— Она красавица, воспитана
в самом
дорогом пансионе
в Москве. Одних брильянтов тысяч
на восемьдесят… Тебе полезно жениться… Взял бы богатое приданое, зажил бы большим домом, у тебя бы весь город бывал, все бы раболепствовали перед тобой, поддержал бы свой род, связи… И
в Петербурге не ударил бы себя
в грязь… — мечтала почти про себя бабушка.
Звонок повторился с новой силой, и когда Лука приотворил дверь, чтобы посмотреть
на своего неприятеля, он даже немного попятился назад:
в дверях стоял низенький толстый седой старик с желтым калмыцким лицом, приплюснутым носом и узкими черными, как агат, глазами. Облепленный
грязью татарский азям и смятая войлочная шляпа свидетельствовали о том, что гость заявился прямо с
дороги.
Правда, иногда (особенно
в дождливое время) не слишком весело скитаться по проселочным
дорогам, брать «целиком», останавливать всякого встречного мужика вопросом: «Эй, любезный! как бы нам проехать
в Мордовку?», а
в Мордовке выпытывать у тупоумной бабы (работники-то все
в поле): далеко ли до постоялых двориков
на большой
дороге, и как до них добраться, и, проехав верст десять, вместо постоялых двориков, очутиться
в помещичьем, сильно разоренном сельце Худобубнове, к крайнему изумлению целого стада свиней, погруженных по уши
в темно-бурую
грязь на самой середине улицы и нисколько не ожидавших, что их обеспокоят.