Неточные совпадения
Поезжайте летом
на кронштадтский рейд,
на любой военный корабль, адресуйтесь к командиру, или старшему, или, наконец, к вахтенному (караульному) офицеру с просьбой осмотреть корабль, и если нет «авральной» работы
на корабле, то я вам ручаюсь за самый приятный
прием.
И то, что моему слуге стало бы
на два утра работы, Фаддеев сделал в три
приема — не спрашивайте как.
Ничего не было, и даже никого: японцы, очевидно, сердятся за нашу настойчивость кататься по рейду, несмотря
на караульные лодки, а может быть, и за холодный
прием.
Около нас сидели
на полу переводчики; из баниосов я видел только Хагивари да Ойе-Саброски. При губернаторе они боялись взглянуть
на нас, а может быть, и не очень уважали, пока из Едо не прислали полномочных, которые делают нам торжественный и почетный
прием. Тогда и прочие зашевелились, не знают, где посадить, жмут руку, улыбаются, угощают.
На другой день, 5-го января, рано утром, приехали переводчики спросить о числе гостей, и когда сказали, что будет немного, они просили пригласить побольше, по крайней мере хоть всех старших офицеров. Они сказали, что настоящий, торжественный
прием назначен именно в этот день и что будет большой обед. Как нейти
на большой обед? Многие, кто не хотел ехать, поехали.
Вообще они грубее видом и
приемами японцев и ликейцев, несмотря
на то что у всех одна цивилизация — китайская.
Один из наших катеров приставал к берегу: жители забегали, засуетились, как
на Гамильтоне, и сделали такой же
прием, то есть собрались толпой
на берег с дубьем, чтоб не пускать, и расступились, когда увидели у некоторых из наших ружья.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Но только какое тонкое обращение! сейчас можно увидеть столичную штучку.
Приемы и все это такое… Ах, как хорошо! Я страх люблю таких молодых людей! я просто без памяти. Я, однако ж, ему очень понравилась: я заметила — все
на меня поглядывал.
Все
на этом
приеме совершилось как-то загадочно.
Произошел обычный
прием, и тут в первый раз в жизни пришлось глуповцам
на деле изведать, каким горьким испытаниям может быть подвергнуто самое упорное начальстволюбие.
Вспомнили даже беглого грека Ламврокакиса (по «описи» под № 5), вспомнили, как приехал в 1756 году бригадир Баклан (по «описи» под № 6) и каким молодцом он
на первом же
приеме выказал себя перед обывателями.
Немного спустя после описанного выше
приема письмоводитель градоначальника, вошедши утром с докладом в его кабинет, увидел такое зрелище: градоначальниково тело, облеченное в вицмундир, сидело за письменным столом, а перед ним,
на кипе недоимочных реестров, лежала, в виде щегольского пресс-папье, совершенно пустая градоначальникова голова… Письмоводитель выбежал в таком смятении, что зубы его стучали.