Неточные совпадения
Многие обрадовались бы видеть такой необыкновенный случай: праздничную сторону народа и столицы, но я ждал не того; я видел это у себя; мне улыбался завтрашний, будничный
день. Мне хотелось путешествовать не официально, не
приехать и «осматривать», а жить и смотреть на все, не насилуя наблюдательности; не задавая себе утомительных уроков осматривать ежедневно, с гидом в руках,
по стольку-то улиц, музеев, зданий, церквей. От такого путешествия остается в голове хаос улиц, памятников, да и то ненадолго.
Завтрак снова является на столе, после завтрака кофе. Иван Петрович
приехал на три
дня с женой, с детьми, и с гувернером, и с гувернанткой, с нянькой, с двумя кучерами и с двумя лакеями. Их привезли восемь лошадей: все это поступило на трехдневное содержание хозяина. Иван Петрович дальний родня ему
по жене: не
приехать же ему за пятьдесят верст — только пообедать! После объятий начался подробный рассказ о трудностях и опасностях этого полуторасуточного переезда.
Приехав на место, рыщут
по этому жару целый
день, потом являются на сборное место к обеду, и каждый выпивает
по нескольку бутылок портера или элю и после этого
приедут домой как ни в чем не бывало; выкупаются только и опять готовы есть.
Когда дошло
дело до вопроса: зачем они
приехали, один переводчик, толстый и рябой,
по имени Льода, стал перед гокейнсами, низко поклонился и, оставшись в наклоненном положении, передал наш вопрос.
На третий
день после этого
приехали два баниоса: один бывший в прошедший раз, приятель наш Баба-Городзаймон, который уже ознакомился с нами и освоился на фрегате, шутил, звал нас
по именам, спрашивал название всего, что попадалось ему в глаза, и записывал.
Вечером в тот
день, то есть когда японцы приняли письмо, они,
по обещанию,
приехали сказать, что «отдали письмо», в чем мы, впрочем, нисколько не сомневались.
Дня через три
приехали опять гокейнсы, то есть один Баба и другой,
по обыкновению новый, смотреть фрегат. Они пожелали видеть адмирала, объявив, что привезли ответ губернатора на письма от адмирала и из Петербурга. Баниосы передали, что его превосходительство «увидел письмо с удовольствием и хорошо понял» и что постарается все исполнить. Принять адмирала он, без позволения, не смеет, но что послал уже курьера в Едо и ответ надеется получить скоро.
Я не мог выдержать, отвернулся от них и кое-как справился с неистовым желанием захохотать. Фарсеры! Как хитро:
приехали попытаться замедлить, просили десять
дней срока, когда уже ответ был прислан. Бумага состояла,
по обыкновению, всего из шести или семи строк. «Четверо полномочных, groote herren, важные сановники, — сказано было в ней, — едут из Едо для свидания и переговоров с адмиралом».
Наконец надо же и совесть знать, пора и
приехать. В этом японском,
по преимуществу тридесятом, государстве можно еще оправдываться и тем, что «скоро сказка сказывается, да не скоро
дело делается». Чуть ли эта поговорка не здесь родилась и перешла
по соседству с Востоком и к нам, как и многое другое… Но мы выросли, и поговорка осталась у нас в сказках.
На другой
день, 5-го января, рано утром,
приехали переводчики спросить о числе гостей, и когда сказали, что будет немного, они просили пригласить побольше,
по крайней мере хоть всех старших офицеров. Они сказали, что настоящий, торжественный прием назначен именно в этот
день и что будет большой обед. Как нейти на большой обед? Многие, кто не хотел ехать, поехали.
«Что они здесь делают, эти французы? — думал я, идучи в отель, — епископ говорит, что
приехал лечиться от приливов крови в голове: в Нинпо, говорит, жарко; как будто в Маниле холоднее! А молодой все ездит
по окрестным пуэбло
по каким-то
делам…»
Третьего
дня наши ездили в речку и видели там какого-то начальника, который
приехал верхом с музыкантами. Его потчевали чаем, хотели подарить сукна, но он, поблагодарив, отказался, сказав, что не смеет принять без разрешения высшего начальства, что у них законы строги и
по этим законам не должно брать подарков.
Неточные совпадения
— Простите меня, что я
приехал, но я не мог провести
дня, не видав вас, — продолжал он по-французски, как он всегда говорил, избегая невозможно-холодного между ними вы и опасного ты по-русски.
Она, счастливая, довольная после разговора с дочерью, пришла к князю проститься
по обыкновению, и хотя она не намерена была говорить ему о предложении Левина и отказе Кити, но намекнула мужу на то, что ей кажется
дело с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только
приедет его мать. И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил и начал выкрикивать неприличные слова.
Вот они и сладили это
дело…
по правде сказать, нехорошее
дело! Я после и говорил это Печорину, да только он мне отвечал, что дикая черкешенка должна быть счастлива, имея такого милого мужа, как он, потому что, по-ихнему, он все-таки ее муж, а что Казбич — разбойник, которого надо было наказать. Сами посудите, что ж я мог отвечать против этого?.. Но в то время я ничего не знал об их заговоре. Вот раз
приехал Казбич и спрашивает, не нужно ли баранов и меда; я велел ему привести на другой
день.
Дня через четыре
приезжает Азамат в крепость.
По обыкновению, он зашел к Григорию Александровичу, который его всегда кормил лакомствами. Я был тут. Зашел разговор о лошадях, и Печорин начал расхваливать лошадь Казбича: уж такая-то она резвая, красивая, словно серна, — ну, просто,
по его словам, этакой и в целом мире нет.
— Я
приехал вам объявить сообщенное мне извещение, что вы находитесь под судом до времени окончания решения
по вашему
делу.