Неточные совпадения
Самый Британский музеум, о котором я так неблагосклонно отозвался за то, что он поглотил меня
на целое утро в своих громадных сумрачных залах, когда мне хотелось
на свет Божий,
смотреть все
живое, — он разве не есть огромная сокровищница, в которой не только ученый, художник, даже просто фланер, зевака, почерпнет какое-нибудь знание, уйдет с идеей обогатить память свою не одним фактом?
Но глаз — несмотря
на все разнообразие лиц и пестроту костюмов,
на наготу и разноцветность тел,
на стройность и грацию индийцев,
на суетливых желтоватых китайцев,
на коричневых малайцев, у которых рот, от беспрерывной жвачки бетеля, похож
на трубку, из которой лет десять курили жуковский табак,
на груды товаров, фруктов,
на богатую и яркую зелень, несмотря
на все это, или, пожалуй,
смотря на все, глаз скоро утомляется, ищет чего-то и не находит: в этой толпе нет самой
живой ее половины, ее цвета, роскоши — женщин.
Если говорил старик, Кавадзи потуплял глаза и не
смотрел на старика, как будто не его дело, но
живая игра складок
на лбу и содрогание век и ресниц показывали, что он слушал его еще больше, нежели нас.
Одни, немного заспанные, с горячими щеками, другие, с
живым взглядом, с любопытством
смотрели на нас, пришельцев издалека, и были очень внимательны.
Наконец кончилась стукотня топоров, строганье настругов и однообразное шипенье пил; это тоже были для меня любопытные предметы: я любил внимательно и подолгу
смотреть на живую работу столяров и плотников, мешая им беспрестанными вопросами.
Дайте мне законченный портрет человека — он не напомнит мне ни одного из моих знакомых, и я холодно отвернусь, сказав: «недурно», но покажите мне в благоприятную минуту едва набросанный, неопределенный абрис, в котором ни один человек не узнает себя положительным образом, — и этот жалкий, слабый абрис напомнит мне черты кого-нибудь милого мне; и, холодно
смотря на живое лицо, полное красоты и выразительности, я в упоении буду смотреть на ничтожный эскиз, говорящий мне обо мне самом.
Неточные совпадения
Левин старался понять и не понимал и всегда, как
на живую загадку,
смотрел на него и
на его жизнь.
Я воображал ее то в том, то в другом положении:
живою, веселою, улыбающеюся; потом вдруг меня поражала какая-нибудь черта в бледном лице,
на котором остановились мои глаза: я вспоминал ужасную действительность, содрогался, но не переставал
смотреть.
— Ну вот и славно! — сказал он Соне, возвращаясь к себе и ясно
посмотрев на нее, — упокой господь мертвых, а
живым еще жить! Так ли? Так ли? Ведь так?
Кабанов. Нет, постой! Уж
на что еще хуже этого. Убить ее за это мало. Вот маменька говорит: ее надо
живую в землю закопать, чтоб она казнилась! А я ее люблю, мне ее жаль пальцем тронуть. Побил немножко, да и то маменька приказала. Жаль мне смотреть-то
на нее, пойми ты это, Кулигин. Маменька ее поедом ест, а она, как тень какая, ходит, безответная. Только плачет да тает, как воск. Вот я и убиваюсь, глядя
на нее.
—
Посмотри, — сказал вдруг Аркадий, — сухой кленовый лист оторвался и падает
на землю; его движения совершенно сходны с полетом бабочки. Не странно ли? Самое печальное и мертвое — сходно с самым веселым и
живым.