Неточные совпадения
Наконец 7 октября фрегат «Паллада»
снялся с якоря. С этим началась для меня жизнь, в которой каждое движение, каждый шаг, каждое впечатление были не похожи ни
на какие прежние.
Нам дано знать, что работы
на фрегате кончены, провизия доставлена и через два дня он
снимется с якоря.
11 апреля вечером, при свете луны, мы поехали с Унковским и Посьетом
на шлюпке к В. А. Корсакову
на шкуну «Восток», которая
снималась с якоря.
Положили было ночью
сниматься с якоря, да ветер был противный.
На другой день тоже. Наконец 4-го августа, часа в четыре утра, я, проснувшись, услышал шум, голоса, свистки и заснул опять. А часов в семь ко мне лукаво заглянул в каюту дед.
Часа в три мы
снялись с якоря, пробыв ровно три месяца в Нагасаки: 10 августа пришли и 11 ноября ушли. Я лег было спать, но топот людей, укладка якорной цепи разбудили меня. Я вышел в ту минуту, когда мы выходили
на первый рейд, к Ковальским, так называемым, воротам. Недавно я еще катался тут. Вон и бухта, которую мы осматривали, вон Паппенберг, все знакомые рытвины и ложбины
на дальних высоких горах, вот Каменосима, Ивосима, вон, налево, синеет мыс Номо, а вот и простор, беспредельность, море!
Адмирал не хотел, однако ж, напрасно держать их в страхе: он предполагал объявить им, что мы воротимся не прежде весны, но только хотел сказать это уходя, чтобы они не делали возражений. Оттого им послали объявить об этом, когда мы уже
снимались с якоря.
На прощанье Тсутсуй и губернаторы прислали еще недосланные подарки, первый бездну ящиков адмиралу, Посьету, капитану и мне, вторые — живности и зелени для всех.
Третьего дня он стал было
сниматься с якоря и сел
на мель.
Чтоб облегчить судно и помочь ему
сняться с мели, всех китайцев и китаянок перевезли часа
на два к нам.
Наконец объявлено, что не сегодня, так завтра
снимаемся с якоря. Надо было перебраться
на фрегат. Я последние два дня еще раз объехал окрестности, был
на кальсадо,
на Эскольте,
на Розарио, в лавках. Вчера отправил свои чемоданы домой, а сегодня, после обеда,
на катере отправился и сам. С нами поехал француз Рl. и еще испанец, некогда моряк, а теперь commandant des troupes, как он называл себя. В этот день обещали быть
на фрегате несколько испанских семейств, в которых были приняты наши молодые люди.
Приняв провизию, мы
снялись с якоря и направляемся теперь
на островок Камигуин поправить немного мачты.
Третьего дня бросали с фрегата, в устроенный
на берегу щит, ядра, бомбы и брандскугели. Завтра,
снявшись, хотят повторить то же самое, чтоб видеть действие артиллерийских снарядов в случае встречи с англичанами.
Как ни привыкнешь к морю, а всякий раз, как надо
сниматься с якоря, переживаешь минуту скуки: недели, иногда месяцы под парусами — не удовольствие, а необходимое зло. В продолжительном плавании и сны перестают сниться береговые. То снится, что лежишь
на окне каюты,
на аршин от кипучей бездны, и любуешься узорами пены, а другой бок судна поднялся сажени
на три от воды; то видишь в тумане какой-нибудь новый остров, хочется туда, да рифы мешают…
Завтра
снимаемся с якоря и идем
на неделю в Нагасаки, а потом, мимо корейского берега, к Сахалину и далее, в наши владения. Теперь рано туда: там еще льды. Здесь даже,
на южном корейском берегу, под 34-м градусом ‹северной› широты, так холодно, как у нас в это время в Петербурге, тогда как в этой же широте
на западе,
на Мадере например, в январе прошлого года было жарко.
На то восток.
Снялись на другой день, 7-го апреля, в 3 часа пополудни, а 9-го, во втором часу, бросили якорь
на нагасакском рейде. Переход был отличный, тихо, как в реке. Японцы верить не хотели, что мы так скоро пришли; а тут всего 180 миль расстояния.
Наконец уже в четыре часа явились люди со станции снимать нас с мели, а между прочим, мы, в ожидании их,
снялись сами. Отчего же просидели часа четыре
на одном месте — осталось неизвестно. Мы живо приехали
на станцию. Там встретили нас бабы с ягодами (брусникой), с капустой и с жалобами
на горемычное житье-бытье: обыкновенный припев!
Она так же легко
снималась с мелей, как и становилась
на них.
На другой день, около полудня, ветер стал стихать: начали
сниматься с якоря — и только что второй якорь «встал» (со дна) и поставлены были марселя (паруса), как раздался крик вахтенного: «Дрейфует!» («Тащит!»).
После смешно было вспоминать, как, при каждом ударе и треске, все мы проворно переходили одни
на место других
на палубе. «Страшновато было!» — как говорил, бывало, я в подобных случаях спутникам. Впрочем, все это продолжалось, может быть, часа два, пока не начался опять прилив, подбавивший воды, и мы
снялись и пошли дальше.
Неточные совпадения
— Вы должны бы, Пантен, знать меня несколько лучше, — мягко заметил Грэй. — Нет тайны в том, что я делаю. Как только мы бросим якорь
на дно Лилианы, я расскажу все, и вы не будете тратить так много спичек
на плохие сигары. Ступайте,
снимайтесь с якоря.
Перед ней самой
снималась завеса, развивалось прошлое, в которое до этой минуты она боялась заглянуть пристально.
На многое у ней открывались глаза, и она смело бы взглянула
на своего собеседника, если б не было темно.
Виделась ему в ней — древняя еврейка, иерусалимская госпожа, родоначальница племени — с улыбкой горделивого презрения услышавшая в народе глухое пророчество и угрозу: «
снимется венец с народа, не узнавшего посещения», «придут римляне и возьмут!» Не верила она, считая незыблемым венец, возложенный рукою Иеговы
на голову Израиля.
Часов в 9 утра мы
снялись с бивака и пошли вверх по реке Билимбе. Погода не изменилась к лучшему. Деревья словно плакали: с ветвей их
на землю все время падали крупные капли, даже стволы были мокрые.
Картина, которую я увидел, была необычайно красива.
На востоке пылала заря. Освещенное лучами восходящего солнца море лежало неподвижно, словно расплавленный металл. От реки поднимался легкий туман. Испуганная моими шагами, стая уток с шумом
снялась с воды и с криком полетела куда-то в сторону, за болото.