Неточные совпадения
Нужно ли вам поэзии, ярких особенностей природы — не ходите за ними под тропики: рисуйте небо везде, где его увидите, рисуйте
с торцовой мостовой Невского проспекта, когда солнце, излив огонь и блеск на крыши домов, протечет чрез Аничков и Полицейский
мосты, медленно опустится за Чекуши; когда небо как будто задумается ночью, побледнеет на минуту и вдруг вспыхнет опять, как задумывается и человек, ища мысли: по лицу на мгновенье разольется туман, и потом внезапно озарится оно отысканной мыслью.
Мы переехали речку через длинный каменный
мост,
с одной аркой, еще не совсем конченный.
Я познакомился
с ними, мы пошли за город, к
мосту, через
мост по полю, и уже темным вечером, почти ощупью, воротились в город.
На
мосту, в фуражке, в матросской рубашке,
с ружьем на плече, ходил часовой
с английского парохода «Спартан».
— Куда ведет
мост? — спросили мы И. В. Фуругельма, который прежде нас пришел
с своим судном «Князь Меншиков» и успел ознакомиться
с местностью острова.
Мы вышли к большому монастырю, в главную аллею, которая ведет в столицу, и сели там на парапете
моста. Дорога эта оживлена особенным движением: беспрестанно идут
с ношами овощей взад и вперед или ведут лошадей
с перекинутыми через спину кулями риса,
с папушами табаку и т. п. Лошади фыркали и пятились от нас. В полях везде работают. Мы пошли на сахарную плантацию. Она отделялась от большой дороги полями
с рисом, которые были наполнены водой и походили на пруды
с зеленой, стоячей водой.
Мы въехали в город
с другой стороны; там уж кое-где зажигали фонари: начинались сумерки. Китайские лавки сияли цветными огнями. В полумраке двигалась по тротуарам толпа гуляющих; по мостовой мчались коляски. Мы опять через
мост поехали к крепости, но на
мосту была такая теснота от экипажей, такая толкотня между пешеходами, что я ждал минут пять в линии колясок, пока можно было проехать. Наконец мы высвободились из толпы и мимо крепостной стены приехали на гласис и вмешались в ряды экипажей.
«Сохрани вас Боже! — закричал один бывалый человек, — жизнь проклянете! Я десять раз ездил по этой дороге и знаю этот путь как свои пять пальцев. И полверсты не проедете, бросите. Вообразите, грязь, брод; передняя лошадь ушла по пояс в воду, а задняя еще не сошла
с пригорка, или наоборот. Не то так передняя вскакивает на
мост, а задняя задерживает: вы-то в каком положении в это время? Между тем придется ехать по ущельям, по лесу, по тропинкам, где качка не пройдет. Мученье!»
«Ну так что ж! И пожалуй!» — проговорил он решительно, двинулся
с моста и направился в ту сторону, где была контора. Сердце его было пусто и глухо. Мыслить он не хотел. Даже тоска прошла, ни следа давешней энергии, когда он из дому вышел, с тем «чтобы все кончить!». Полная апатия заступила ее место.
Экая скука! да еще предлагает на общий счет проложить дорогу в большое торговое село,
с мостом через речку, просит три тысячи денег, хочет, чтоб я заложил Обломовку…
С левой стороны в Тайцзибери впадают Нанца (25 км), Тяпогоу [Дяо-пи-гоу — соболиная долина.] (20 км), Цамцагоуза [Чи-му-ча-гоу-цзы — долина и речка
с мостом на козлах.] (30 км), Поумазыгоу [Бао-ма-цзы-гоу — долина барсов.] (12 км) и Талинго-уза [Да-минь-го-цзы — долина большого хребта.] (40 км).
Неточные совпадения
— Валом валит солдат! — говорили глуповцы, и казалось им, что это люди какие-то особенные, что они самой природой созданы для того, чтоб ходить без конца, ходить по всем направлениям. Что они спускаются
с одной плоской возвышенности для того, чтобы лезть на другую плоскую возвышенность, переходят через один
мост для того, чтобы перейти вслед за тем через другой
мост. И еще
мост, и еще плоская возвышенность, и еще, и еще…
Он прочел письмо и остался им доволен, особенно тем, что он вспомнил приложить деньги; не было ни жестокого слова, ни упрека, но не было и снисходительности. Главное же — был золотой
мост для возвращения. Сложив письмо и загладив его большим массивным ножом слоновой кости и уложив в конверт
с деньгами, он
с удовольствием, которое всегда возбуждаемо было в нем обращением со своими хорошо устроенными письменными принадлежностями, позвонил.
— Да, это само собой разумеется, — отвечал знаменитый доктор, опять взглянув на часы. — Виноват; что, поставлен ли Яузский
мост, или надо всё еще кругом объезжать? — спросил он. — А! поставлен. Да, ну так я в двадцать минут могу быть. Так мы говорили, что вопрос так поставлен: поддержать питание и исправить нервы. Одно в связи
с другим, надо действовать на обе стороны круга.
Он думал о благополучии дружеской жизни, о том, как бы хорошо было жить
с другом на берегу какой-нибудь реки, потом чрез эту реку начал строиться у него
мост, потом огромнейший дом
с таким высоким бельведером, [Бельведер — буквально: прекрасный вид; здесь: башня на здании.] что можно оттуда видеть даже Москву и там пить вечером чай на открытом воздухе и рассуждать о каких-нибудь приятных предметах.
И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни
с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора
с овсом в руке, пешеход в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем,
с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые
мосты, поля неоглядные и по ту сторону и по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван — в старину: большая дорожная карета.] солдат верхом на лошади, везущий зеленый ящик
с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки в тумане, пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца…