Неточные совпадения
Адмирал объявил им утром свой ответ и,
узнав, что они вечером приехали опять с пустяками, с объяснениями о том, как сидеть, уже их не принял, а поручил разговаривать с ними нам.
«Ну хорошо, скажите им, — приказал объявить
адмирал,
узнав, зачем они приехали, — что, пожалуй, они могут подать чай, так как это их обычай; но чтоб о завтраке и помину не было».
Едва
адмирал ступил на берег, музыка заиграла, караул и офицеры отдали честь. А где же встреча, кто ж примет: одни переводчики? Нет, это шутки! Велено спросить,
узнать и вытребовать.
Адмирал хочет посылать транспорт опять в Шанхай,
узнать: война или мир в Европе?
Через день японцы приехали с ответом от губернатора о месте на берегу, и опять Кичибе начал: «Из Едо… не получено» и т. п.
Адмирал не принял их. Посьет сказал им, что он передал
адмиралу ответ и не
знает, что он предпримет, потому что его превосходительство ничего не отвечал.
Вчера, 18-го,
адмирал приказал дать
знать баниосам, чтоб они продолжали, если хотят, ездить и без дела, а так, в гости, чтобы как можно более сблизить их с нашими понятиями и образом жизни.
— «И мое положение представьте себе, — отвечал Посьет, —
адмирал мне не говорит ни слова больше о своих намерениях, и я не
знаю, что сказать вам».
Мы хотя и убрали паруса, но
адмирал предполагает идти, только не в Едо, а в Шанхай, чтобы
узнать там, что делается в Европе, и запастись свежею провизиею на несколько месяцев.
Третий, пятый, десятый и так далее дни текли однообразно. Мы читали, гуляли, рассеянно слушали пальбу инсургентов и империалистов, обедали три раза в день, переделали все свои дела, отправили почту, и, между прочим,
адмирал отправил курьером в Петербург лейтенанта Кроуна с донесениями, образчиками товаров и прочими результатами нашего путешествия до сих мест. Стало скучно. «Куда бы нибудь в другое место пора! — твердили мы. — Всех здесь
знаем, и все
знают нас. Со всеми кланяемся и разговариваем».
На последнее полномочные сказали, что дадут
знать о салюте за день до своего приезда. Но
адмирал решил, не дожидаясь ответа о том, примут ли они салют себе, салютовать своему флагу, как только наши катера отвалят от фрегата. То-то будет переполох у них! Все остальное будет по-прежнему, то есть суда расцветятся флагами, люди станут по реям и — так далее.
Адмирал согласился прислать два вопроса на другой день, на бумаге, но с тем, чтоб они к вечеру же ответили на них. «Как же мы можем обещать это, — возразили они, — когда не
знаем, в чем состоят вопросы?» Им сказано, что мы
знаем вопросы и
знаем, что можно отвечать. Они обещали сделать, что можно, и мы расстались большими друзьями.
Адмирал хотел отдать визит напакианскому губернатору, но он у себя принять не мог, а дал
знать, что примет, если угодно, в правительственном доме. Он отговаривался тем, что у них частные сношения с иностранцами запрещены. Этим же объясняется, почему не хотел принять нас и нагасакский губернатор иначе как в казенном доме.
Вечером, идучи к
адмиралу пить чай, я остановился над люком общей каюты посмотреть, с чем это большая сковорода стоит на столе. «Не хотите ли попробовать жареной акулы?» — спросили сидевшие за столом. «Нет». — «Ну так ухи из нее?» — «Вы шутите, — сказал я, — разве она годится?» — «Отлично!» — отвечали некоторые. Но я после
узнал, что те именно и не дотрогивались до «отличного» блюда, которые хвалили его.
Третьего дня, однако ж, говоря о городах, они, не
знаю как, опять проговорились, что Ясико, или Ессико, лежащий на западном берегу острова Нифона, один из самых богатых городов в Японии, что находящийся против него островок Садо изобилует неистощимыми минеральными богатствами.
Адмирал хочет теперь же, дорогой, заглянуть туда.
По приходе в Англию забылись и страшные, и опасные минуты, головная и зубная боли прошли, благодаря неожиданно хорошей для тамошнего климата погоде, и мы, прожив там два месяца, пустились далее. Я забыл и думать о своем намерении воротиться, хотя
адмирал,
узнав о моей болезни, соглашался было отпустить меня. Вперед, дальше манило новое. Там, в заманчивой дали, было тепло и ревматизмы неведомы.
Неточные совпадения
Она, играя бровями, с улыбочкой в глазах, рассказала, что царь капризничает: принимая председателя Думы — вел себя неприлично,
узнав, что матросы убили какого-то
адмирала, — топал ногами и кричал, что либералы не смеют требовать амнистии для политических, если они не могут прекратить убийства; что келецкий губернатор застрелил свою любовницу и это сошло ему с рук безнаказанно.
— Нет, он
знает. Он мне показывал копию секретного рапорта
адмирала Чухнина,
адмирал сообщает, что Севастополь — очаг политической пропаганды и что намерение разместить там запасных по обывательским квартирам — намерение несчастное, а может быть, и злоумышленное. Когда царю показали рапорт, он произнес только: «Трудно поверить».
Когда в гардемаринской каюте
узнали, что после завтрака Ашанин будет читать
адмиралу свой отчет о пребывании в Кохинхине, все обрадовались. Значит, сегодня не будет чтения морской истории. Ура! Не надо идти после обеда к
адмиралу.
— Я, Василий Федорович, вообще… Другие вот любят,
знаете ли, быть на виду у начальства, а я этого не люблю… Не такой характер. Что делать! — застенчиво усмехнулся Андрей Николаевич. — А пожалуй,
адмирал к нам сядет? — вдруг тревожно спросил он.
— И у вас морская душа взыграла?.. И вас задор взял?.. А ведь этим вы обязаны вот этому самому беспокойному
адмиралу… Он
знает, чем моряка под ребро взять… От этого служить под его командой и полезно, особенно молодежи… Только его понять надо, а не то, как Первушин…