Плохо мне жилось, но еще хуже чувствовал я себя, когда приходила в гости ко мне бабушка. Она являлась с черного крыльца,
входя в кухню, крестилась на образа, потом в пояс кланялась младшей сестре, и этот поклон, точно многопудовая тяжесть, сгибал меня, душил.
Я еще в комнатах услыхал, что самовар гудит неестественно гневно, а
войдя в кухню, с ужасом увидал, что он весь посинел и трясется, точно хочет подпрыгнуть с пола.
Неточные совпадения
Не поверил я, что закройщица знает, как смеются над нею, и тотчас решил сказать ей об этом. Выследив, когда ее кухарка пошла
в погреб, я вбежал по черной лестнице
в квартиру маленькой женщины, сунулся
в кухню — там было пусто,
вошел в комнаты — закройщица сидела у стола,
в одной руке у нее тяжелая золоченая чашка,
в другой — раскрытая книга; она испугалась, прижала книгу к груди и стала негромко кричать...
Самгин вернулся домой и, когда подходил к воротам, услышал первый выстрел пушки, он прозвучал глухо и не внушительно, как будто хлопнуло полотнище ворот, закрытое порывом ветра. Самгин даже остановился, сомневаясь — пушка ли? Но вот снова мягко и незнакомо бухнуло. Он приподнял плечи и
вошел в кухню. Настя, работая у плиты, вопросительно обернулась к нему, открыв рот.
Власова начала быстро стирать слезы со своих щек. Она испугалась, что хохол обидит Павла, поспешно отворила дверь и,
входя в кухню, дрожащая, полная горя и страха, громко заговорила:
Неточные совпадения
Потом появились прибавления с хозяйской стороны, изделия
кухни: пирог с головизною, куда
вошли хрящ и щеки девятипудового осетра, другой пирог — с груздями, пряженцы, маслянцы, [Маслянцы — клецки
в растопленном масле.] взваренцы.
Уж темно:
в санки он садится. // «Пади, пади!» — раздался крик; // Морозной пылью серебрится // Его бобровый воротник. // К Talon помчался: он уверен, // Что там уж ждет его Каверин. //
Вошел: и пробка
в потолок, // Вина кометы брызнул ток; // Пред ним roast-beef окровавленный // И трюфли, роскошь юных лет, // Французской
кухни лучший цвет, // И Страсбурга пирог нетленный // Меж сыром лимбургским живым // И ананасом золотым.
Поровнявшись с хозяйкиною
кухней, как и всегда отворенною настежь, он осторожно покосился
в нее глазами, чтоб оглядеть предварительно: нет ли там,
в отсутствие Настасьи, самой хозяйки, а если нет, то хорошо ли заперты двери
в ее комнате, чтоб она тоже как-нибудь оттуда не выглянула, когда он за топором
войдет?
Итак, стоило только потихоньку
войти, когда придет время,
в кухню и взять топор, а потом, чрез час (когда все уже кончится),
войти и положить обратно.
«Наша баррикада», — соображал Самгин,
входя в дом через
кухню. Анфимьевна — типичный идеальный «человек для других», которым он восхищался, — тоже помогает строить баррикаду из вещей, отработавших, так же, как она, свой век, —
в этом Самгин не мог не почувствовать что-то очень трогательное, немножко смешное и как бы примирявшее с необходимостью баррикады, — примирявшее, может быть, только потому, что он очень устал. Но, раздеваясь, подумал: