Наша лодка вертится между двух рядов черных деревьев, мы едем
Главной линией к Старому собору. Сигара беспокоит хозяина, застилая ему глаза едким дымом, лодка то и дело тычется носом или бортом о стволы деревьев, — хозяин раздраженно удивляется...
— Это, конечно,
главная линия раскола, — продолжал Радеев еще более певуче и мягко. — Но намечается и еще одна, тоже полезная: заметны юноши, которые учатся рассуждать не только лишь о печалях народа, а и о судьбах российского государства, о Великом сибирском пути к Тихому океану и о прочем, столь же интересном.
Хитрят и пробавляются хитростью только более или менее ограниченные женщины. Они за недостатком прямого ума двигают пружинами ежедневной мелкой жизни посредством хитрости, плетут, как кружево, свою домашнюю политику, не замечая, как вокруг их располагаются
главные линии жизни, куда они направятся и где сойдутся.
На этом ужасном положении мы можем кончить, потому что круг совращения здесь в
главной линии кончен, а до исключения, как и до деталей — нам нет дела. Мы видели, что в главных чертах производит в первом поколении неразумие родителей деревенских, к чему это приводит во втором поколении рожденных в городе «дочерей девиц».
Неточные совпадения
На глазомер оставалось версты три, и нам следовало зайти за коралловый риф, кривой
линией опоясывавший все видимое пространство
главного, большого острова.
—
Главное, все это высокохудожественно. Все эти образы, начертанные в «Илиаде», по чистоте, по спокойствию, по правильности
линий — те же статуи греческие, — видно, что они произведение одной и той же эстетической фантазии!.. И неужели, друг мой, ты ничего этого не знаешь? — спросил ее в заключение Павел.
Кабинет, где теперь сидела Раиса Павловна, представлял собой высокую угловую комнату, выходившую тремя окнами на
главную площадь Кукарского завода, а двумя в тенистый сад, из-за разорванной
линии которого блестела полоса заводского пруда, а за ним придавленными
линиями поднимались контуры трудившихся гор.
Главным воротилой в этом исключительном мирке был Вершинин; он задавал тон и твердой рукой вел свою
линию; другие управители плясали уже по его дудке, а в случае проявления самостоятельности подвергались соответствующей каре.
Желонерный офицер поручик Ковако, один из
главных героев сегодняшнего дня, верхом на лошади носился взад и вперед вдоль этой
линии, выравнивая ее, скакал с бешеным криком, распустив поводья, с шапкой на затылке, весь мокрый и красный от старания.