И, кланяясь черной земле, пышно одетой в узорчатую ризу трав, она говорит о том, как однажды бог, во гневе на людей, залил
землю водою и потопил все живое.
Неточные совпадения
Вышли в сад. На узкой полосе
земли, между двух домов, стояло десятка полтора старых лип, могучие стволы были покрыты зеленой ватой лишаев, черные голые сучья торчали мертво. И ни одного вороньего гнезда среди них. Деревья — точно памятники на кладбище. Кроме этих лип, в саду ничего не было, ни куста, ни травы;
земля на дорожках плотно утоптана и черна, точно чугунная; там, где из-под жухлой прошлогодней листвы видны ее лысины, она тоже подернута плесенью, как стоячая
вода ряской.
Иногда мне казалось, что церковь погружена глубоко в
воду озера, спряталась от
земли, чтобы жить особенною, ни на что не похожею жизнью. Вероятно, это ощущение было вызвано у меня рассказом бабушки о граде Китеже, и часто я, дремотно покачиваясь вместе со всем окружающим, убаюканный пением хора, шорохом молитв, вздохами людей, твердил про себя певучий, грустный рассказ...
Хозяин хохочет, а я — хотя и знаю, что пароходы не тонут на глубоких местах, — не могу убедить в этом женщин. Старуха уверена, что пароход не плавает по
воде, а идет, упираясь колесами в дно реки, как телега по
земле.
Мы сидим на корме, теплая лунная ночь плывет навстречу нам, луговой берег едва виден за серебряной
водою, с горного — мигают желтые огни, какие-то звезды, плененные
землею. Все вокруг движется, бессонно трепещет, живет тихою, но настойчивой жизнью. В милую, грустную тишину падают сиповатые слова...
— Есть именье, да нет уменья! И выходит у тебя со мной, что будто не на себя человек работает, не на
землю, а на огонь да
воду!
Я поднялся в город, вышел в поле. Было полнолуние, по небу плыли тяжелые облака, стирая с
земли черными тенями мою тень. Обойдя город полем, я пришел к Волге, на Откос, лег там на пыльную траву и долго смотрел за реку, в луга, на эту неподвижную
землю. Через Волгу медленно тащились тени облаков; перевалив в луга, они становятся светлее, точно омылись
водою реки. Все вокруг полуспит, все так приглушено, все движется как-то неохотно, по тяжкой необходимости, а не по пламенной любви к движению, к жизни.
Как государственные имущества устроились, озеро опять к мужикам и оттягали: «В чьих, говорят,
землях воды замежеваны, тем они и принадлежат», — слышь!..
Пошли окуровские дожди, вытеснили воздух, завесили синие дали мокрыми туманами, побежали меж холмов холодные потоки, разрывая ямы в овраги, на улицах разлились мутные лужи, усеянные серыми пузырями, заплакали окна домов, почернели деревья, — захлебнулась
земля водой.
Неточные совпадения
Падите мои слезоньки // Не на
землю, не на
воду, // Не на Господень храм!
Недаром наши странники // Поругивали мокрую, // Холодную весну. // Весна нужна крестьянину // И ранняя и дружная, // А тут — хоть волком вой! // Не греет
землю солнышко, // И облака дождливые, // Как дойные коровушки, // Идут по небесам. // Согнало снег, а зелени // Ни травки, ни листа! //
Вода не убирается, //
Земля не одевается // Зеленым ярким бархатом // И, как мертвец без савана, // Лежит под небом пасмурным // Печальна и нага.
Крестьяне наши трезвые, // Поглядывая, слушая, // Идут своим путем. // Средь самой средь дороженьки // Какой-то парень тихонький // Большую яму выкопал. // «Что делаешь ты тут?» // — А хороню я матушку! — // «Дурак! какая матушка! // Гляди: поддевку новую // Ты в
землю закопал! // Иди скорей да хрюкалом // В канаву ляг,
воды испей! // Авось, соскочит дурь!»
Ни
земли, ни
воды, ни неба — ничего не было видно.
— Так вы нынче ждете Степана Аркадьича? — сказал Сергей Иванович, очевидно не желая продолжать разговор о Вареньке. — Трудно найти двух свояков, менее похожих друг на друга, — сказал он с тонкою улыбкой. — Один подвижной, живущий только в обществе, как рыба в
воде; другой, наш Костя, живой, быстрый, чуткий на всё, но, как только в обществе, так или замрет или бьется бестолково, как рыба на
земле.