Неточные совпадения
— Не мешайте мне работать,
черт вас возьми! — орет хозяин, бледный с натуги. — Сумасшедший дом — ведь для вас же спину ломаю, вам
на корм! О, звери-курицы…
—
На,
черти́! Нет, это не сойдется! Чтобы чужой работал, а брата единого, родную кровь — прочь?
— Чего навалились
на борт? — кричит боцман, прищурив красивые, но злые глаза. — Пароход накренили, разойдись,
черти драповые…
Черти смиренно переваливаются
на другой борт, а оттуда их снова гонят, как баранов.
Я сажусь и действую толстой иглой, — мне жалко хозяина и всегда, во всем хочется посильно помочь ему. Мне все кажется, что однажды он бросит
чертить, вышивать, играть в карты и начнет делать что-то другое, интересное, о чем он часто думает, вдруг бросая работу и глядя
на нее неподвижно удивленными глазами, как
на что-то незнакомое ему; волосы его спустились
на лоб и щеки, он похож
на послушника в монастыре.
— Смачивай тряпку водой и держи
на голове, а я пойду, поищу того дурака.
Черти, так и жди, что до каторги допьются.
— Кто,
черт, смеется? — спросил солдат, тупо глядя
на меня. — Как ты смеешься? Меня убили навсегда…
— Я никаких слов не помню, — заметил Жихарев, вздрагивая
на остром холоде. — Ничего не помню, а его — вижу! Удивительно это — человек заставил
черта пожалеть? Ведь жалко его, а?
Ей особенно нравилась легенда о китайском
черте Цинги Ю-тонге; Пашка изображал несчастного
черта, которому вздумалось сделать доброе дело, а я — все остальное: людей обоего пола, предметы, доброго духа и даже камень,
на котором отдыхал китайский
черт в великом унынии после каждой из своих безуспешных попыток сотворить добро.
— Да,
черти! Ярмарка не открыта, нету ярмарки, а они меня
на ярмарку!
— А? Иди, иди к
черту! — отмахнулась она, не глядя
на меня, должно быть, забыв, кто с ней.
— Гляжу я
на тебя и не понимаю: что ты, кто ты и зачем ты? А впрочем —
черт тебя возьми!
— Ну да! А ты — что думал? Он больше всех говорит, болтун. Он, брат, хитрая штука… Нет, Пешко́в, слова не доходят. Правда? А
на кой
черт она? Это все равно как снег осенью — упал
на грязь и растаял. Грязи стало больше. Ты — лучше молчи…
Его очень заинтересовали откровенно злые взгляды Дронова, направленные на учителя. Дронов тоже изменился, как-то вдруг. Несмотря на свое уменье следить за людями, Климу всегда казалось, что люди изменяются внезапно, прыжками, как минутная стрелка затейливых часов, которые недавно купил Варавка: постепенности в движении их минутной стрелки не было, она перепрыгивала с черты
на черту. Так же и человек: еще вчера он был таким же, как полгода тому назад, но сегодня вдруг в нем являлась некая новая черта.
Черт всплеснул руками и начал от радости галопировать на шее кузнеца. «Теперь-то попался кузнец! — думал он про себя, — теперь-то я вымещу на тебе, голубчик, все твои малеванья и небылицы, взводимые
на чертей! Что теперь скажут мои товарищи, когда узнают, что самый набожнейший из всего села человек в моих руках?» Тут черт засмеялся от радости, вспомнивши, как будет дразнить в аде все хвостатое племя, как будет беситься хромой черт, считавшийся между ними первым на выдумки.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Вот тебе
на! (Вслух).Господа, я думаю, что письмо длинно. Да и
черт ли в нем: дрянь этакую читать.
Аммос Федорович. Опасно,
черт возьми! раскричится: государственный человек. А разве в виде приношенья со стороны дворянства
на какой-нибудь памятник?
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что
на сердце, то и
на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь…
черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь
на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет
на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая
черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Кажется и легко
на вид, а рассмотришь — просто
черт возьми!