Неточные совпадения
Слова — полиция, обыск,
тюрьма, суд, Сибирь, — слова, постоянно звучавшие
в их беседах о гонении за веру,
падали на душу мне горячими углями, разжигая симпатию и сочувствие к этим старикам; прочитанные книги научили меня уважать людей, упорных
в достижении своих целей, ценить духовную стойкость.
— Нет, я учитель. Отец мой — управляющий заводом в Вятке, а я пошел в учителя. Но в деревне я стал мужикам книжки давать, и меня за это посадили в тюрьму. После тюрьмы — служил приказчиком в книжном магазине, но — вел себя неосторожно и снова
попал в тюрьму, потом — в Архангельск выслали. Там у меня тоже вышли неприятности с губернатором, меня заслали на берег Белого моря, в деревушку, где я прожил пять лет.
Но я оттого и записал это, что, мне кажется, всякий это поймет, потому что со всяким то же самое должно случиться, если он
попадет в тюрьму на срок, в цвете лет и сил.
— Нет, — сказал русский. — Ведь вы знаете, что богатых сажают в тюрьму лишь тогда, если они сделают слишком много зла и не сумеют скрыть это, бедные же
попадают в тюрьмы, чуть только они захотят немножко добра. Вы — счастливый отец, вот что я вам скажу!
Больше всего возбуждали интерес служащих политические сыщики, люди с неуловимыми физиономиями, молчаливые и строгие. О них с острой завистью говорили, что они зарабатывают большие деньги, со страхом рассказывали, что этим людям — всё известно, всё открыто; сила их над жизнью людей — неизмерима, они могут каждого человека поставить так, что куда бы человек ни подвинулся, он непременно
попадёт в тюрьму.
Неточные совпадения
— Он женится! Хочешь об заклад, что не женится? — возразил он. — Да ему Захар и спать-то помогает, а то жениться! Доселе я ему все благодетельствовал: ведь без меня, братец ты мой, он бы с голоду умер или
в тюрьму попал. Надзиратель придет, хозяин домовый что-нибудь спросит, так ведь ни
в зуб толкнуть — все я! Ничего не смыслит…
Строгость смотрителя происходила преимущественно оттого, что
в переполненной вдвое против нормального
тюрьме в это время был повальный тиф. Извозчик, везший Нехлюдова, рассказал ему дорогой, что «
в тюрьме гораздо народ теряется. Какая-то на них хворь
напала. Человек по двадцати
в день закапывают».
Итак, первые ночи, которые я не
спал в родительском доме, были проведены
в карцере. Вскоре мне приходилось испытать другую
тюрьму, и там я просидел не восемь дней, а девять месяцев, после которых поехал не домой, а
в ссылку. Но до этого далеко.
— Что же это значит? Пользуясь тем, что я
в тюрьме, вы
спите там,
в редакции. Нет, господа, эдак я откажусь от всякого участия и напечатаю мой отказ, я не хочу, чтоб мое имя таскали
в грязи, у вас надобно стоять за спиной, смотреть за каждой строкой. Публика принимает это за мой журнал, нет, этому надобно положить конец. Завтра я пришлю статью, чтоб загладить дурное действие вашего маранья, и покажу, как я разумею дух,
в котором должен быть наш орган.
Я никогда не
спал много,
в тюрьме без всякого движения мне за глаза было достаточно четырех часов сна — каково же наказание не иметь свечи?