Неточные совпадения
— Ишь нарыла, свинья! Скушно дома сидеть дуре,
так она по магазинам шляется. Была
бы моей женой — я б тебя…
Несмотря на обилие суеты в магазине и работы дома, я словно засыпал в тяжелой скуке, и все чаще думалось мне: что
бы такое сделать, чтоб меня прогнали из магазина?
— Хоть умереть
бы, что ли,
такая все тоска…
В моих поисках тряпок и костей я легко мог
бы собрать
таких пустяковых штучек за один месяц в десять раз больше. Сашины вещи вызвали у меня чувство разочарования, смущения и томительной жалости к нему. А он разглядывал каждую штучку внимательно, любовно гладил ее пальцами, его толстые губы важно оттопырились, выпуклые глаза смотрели умиленно и озабоченно, но очки делали его детское лицо смешным.
Но как
бы сильно ни увлекались игрою мы трое — Кострома, Чурка и я, — все-таки нет-нет да тот или другой бежит похвастаться перед хроменькой девушкой.
— Ты сам ничего не знаешь, — заговорила она торопливо, со слезами в голосе, и милые глаза ее красиво разгорелись. — Лавочница — распутная, а я —
такая, что ли? Я еще маленькая, меня нельзя трогать и щипать, и все… ты
бы вот прочитал роман «Камчадалка», часть вторая, да и говорил
бы!
— Тоже и вы хороши! Ездите на мальчишке, как на мерине, — другой
бы давно убежал али издох от
такой работы…
Однажды она облила мне все чертежи квасом, другой раз опрокинула на них лампаду масла от икон, — она озорничала, точно девчонка, с детской хитростью и с детским неумением скрыть хитрости. Ни прежде, ни после я не видал человека, который раздражался
бы так быстро и легко, как она, и
так страстно любил
бы жаловаться на всех и на все. Люди вообще и все любят жаловаться, но она делала это с наслаждением особенным, точно песню пела.
— Да. Вот тебе — разум, иди и живи! А разума скупо дано и не ровно. Коли
бы все были одинаково разумны, а то — нет… Один понимает, другой не понимает, и есть
такие, что вовсе уж не хотят понять, на!
— Видал, как бабов забижают! То-то вот! И сырое полено долго поджигать — загорится! Не люблю я этого, братаня, не уважаю. И родись я бабой — утопился
бы в черном омуте, вот тебе Христос святой порукой!.. И
так воли нет никому, а тут еще — зажигают! Скопцы-то, я те скажу, не дурак народ. Про скопцов — слыхал? Умный народ, очень правильно догадался: напрочь все мелкие вещи, да и служи богу, чисто…
Тихое, робкое и грустно-покорное заметно в людях прежде всего, и
так странно, страшно, когда сквозь эту кору покорности вдруг прорвется жестокое, бессмысленное и почти всегда невеселое озорство. Мне кажется, что люди не знают, куда их везут, им все равно, где их высадят с парохода. Где
бы они ни сошли на берег, посидев на нем недолго, они снова придут на этот или другой пароход, снова куда-то поедут. Все они какие-то заплутавшиеся, безродные, вся земля чужая для них. И все они до безумия трусливы.
—
Так я знаю! Когда человеку отрубить голову, он упадет с лестницы вниз, и другие уж не полезут на сеновал — солдаты не дураки! Они
бы подожгли сено и — шабаш! Понял?
И думал в ужасе: а что, если
бы такое случилось с моей матерью, с бабушкой?
Мои хозяева не умели относиться к ближним иначе, как учительно, с осуждением, и если
бы начать жить
так же, как они, —
так же думать, чувствовать, — все равно они осуждали
бы и за это.
Мои хозяева только забавлялись, словесно истязуя ближних, и как
бы мстили всем за то, что сами живут
так благочестиво, трудно и скучно.
— И быть
бы мне монахом, черной божьей звездой, — скороговоркой балагурил он, — только пришла к нам в обитель богомолочка из Пензы — забавная
такая, да и сомутила меня: экой ты ладной, экой крепкой, а я, бает, честная вдова, одинокая, и шел
бы ты ко мне в дворники, у меня, бает, домик свой, а торгую я птичьим пухом и пером…
— Нет, что
такое я? Мне
бы в кучера да тройку борзых, э…
— Не то-о! Тут надо
так хватить, чтобы земля сотряслась и распахнулись
бы сами собою двери, окна!
— Думаешь — это я по своей воле и охоте навалился на тебя? Я — не дурак, я ведь знал, что ты меня побьешь, я человек слабый, пьющий. Это мне хозяин велел: «Дай, говорит, ему выволочку да постарайся, чтобы он у себя в лавке побольше напортил во время драки, все-таки — убыток им!» А сам я — не стал
бы, вон ты как мне рожу-то изукрасил…
— Был
бы жив покойник, муженек мой сладкий, милая душенька, дал
бы он тебе выволочку, накидал
бы тебе подзатыльников, а — оставил
бы, не гнал! А нынче все пошло по-другому, чуть что не
так — во-он, прочь! Ох, и куда ты, мальчик, денешься, к чему прислонишься?
А мне почему-то думается, что он построил
бы этот каменный город
так же скучно, на этом же низком месте, которое ежегодно заливают воды двух рек. И Китайские ряды выдумал
бы…
— Что-то не
так будто
бы…
— Один, кривой, гравер и часовых дел мастер, за фальшивые деньги судился и бежал,
так послушал
бы ты, как он говорил!
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё
бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате
такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно
бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто
бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это
такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи, что я буду давать по целковому; чтобы
так, как фельдъегеря, катили и песни
бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Городничий. Вам тоже посоветовал
бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые
так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в
таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Как
бы, я воображаю, все переполошились: «Кто
такой, что
такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и не знают, что
такое значит «прикажете принять».