Неточные совпадения
По рассказам Дарьюшки, дома кривой читал свои большие книги и порою
разговаривал сам
с собою; слободские старухи назвали его колдуном и чернокнижником, молодые бабы говорили, что у него совесть не чиста,
мужики несколько раз пытались допросить его, что он за человек, но — не добились успеха. Тогда они стребовали
с кривого полведра водки, захотели еще, а он отказал, его побили, и через несколько дней после этого он снова ушел «в проходку», как объяснила Волынка.
Правда, часто,
разговаривая с мужиками и разъясняя им все выгоды предприятия, Левин чувствовал, что мужики слушают при этом только пение его голоса и знают твердо, что, что бы он ни говорил, они не дадутся ему в обман. В особенности чувствовал он это, когда говорил с самым умным из мужиков, Резуновым, и заметил ту игру в глазах Резунова, которая ясно показывала и насмешку над Левиным и твердую уверенность, что если будет кто обманут, то уж никак не он, Резунов.
Ефрему отвели для ночлега избу бабки Авдотьи, где обыкновенно останавливались странники и прохожие. Ефрем не спеша отпряг коня и сводил его на водопой к колодцу, где полчаса
разговаривал с мужиками, а потом уж пошел на отдых. В избе поджидал его Кузьма.
Неточные совпадения
Сквозь сон он услыхал смех и веселый говор Весловекого и Степана Аркадьича. Он на мгновенье открыл глаза: луна взошла, и в отворенных воротах, ярко освещенные лунным светом, они стояли
разговаривая. Что-то Степан Аркадьич говорил про свежесть девушки, сравнивая ее
с только что вылупленным свежим орешком, и что-то Весловский, смеясь своим заразительным смехом, повторял, вероятно, сказанные ему
мужиком слова: «Ты своей как можно домогайся!» Левин сквозь сон проговорил:
Целый день этот Левин,
разговаривая с приказчиком и
мужиками и дома
разговаривая с женою,
с Долли,
с детьми ее,
с тестем, думал об одном и одном, что занимало его в это время помимо хозяйственных забот, и во всем искал отношения к своему вопросу: «что же я такое? и где я? и зачем я здесь?»
Чичиков тоже устремился к окну. К крыльцу подходил лет сорока человек, живой, смуглой наружности. На нем был триповый картуз. По обеим сторонам его, сняв шапки, шли двое нижнего сословия, — шли,
разговаривая и о чем-то
с <ним> толкуя. Один, казалось, был простой
мужик; другой, в синей сибирке, какой-то заезжий кулак и пройдоха.
— Глупый человек-с, — промолвил он, когда тот ушел, — совершенно необразованный человек, мужик-с, больше ничего-с. Дворовым человеком его назвать нельзя-с… и все хвастал-с… Где ж ему быть актером-с, сами извольте рассудить-с! Напрасно изволили беспокоиться, изволили
с ним разговаривать-с!
— Да, гопак не так танцуется! То-то я гляжу, не клеится все. Что ж это рассказывает кум?.. А ну: гоп трала! гоп трала! гоп, гоп, гоп! — Так
разговаривал сам
с собою подгулявший
мужик средних лет, танцуя по улице. — Ей-богу, не так танцуется гопак! Что мне лгать! ей-богу, не так! А ну: гоп трала! гоп трала! гоп, гоп, гоп!