Неточные совпадения
Двоеточие. А я пойду. (Встает и
уходит направо в
лес. Суслов смотрит вслед ему и, усмехаясь, идет
к Басову.)
Юлия Филипповна (негромко, спокойно). Мы кончим эту сцену дома. Сюда идут… Ты
ушел бы… У тебя такое лицо… (Брезгливо вздрагивает. Суслов делает шаг
к ней, но быстро отступает и, сказав сквозь зубы свою фразу, исчезает в
лесу.)
(Соня выходит из
леса и стоит несколько секунд за копной. В руках у нее цветы, она хочет осыпать ими мать и Варвару Михайловну. Слышит слова матери, делает движение
к ней и, повернувшись, неслышно
уходит.)
(Быстро
уходит в
лес налево. Варвара Михайловна делает движение, как бы желая идти за ним, но тотчас же, отрицательно качнув головой, опускается на пень. В глубине сцены, около ковра с закусками, является Суслов, пьет вино. Варвара Михайловна встает,
уходит в
лес налево. С правой стороны быстро входит Рюмин, оглядывается и с жестом досады опускается на сено. Суслов, немного выпивший, идет
к Рюмину, насвистывая.)
(
Уходит в
лес. Юлия Филипповна смотрит вслед ему, оглядывает поляну, свободно и глубоко вздыхает. Идет
к сену, негромко напевая:.)
Влас. Я
ухожу… Любовь моя! Чистая, первая любовь моя! Благодарю… (Марья Львовна быстро
уходит в
лес направо. Влас идет на дачу, видит Басова и Суслова, понимает, что они слышали; он останавливается. Басов встает и кланяется, хочет что-то сказать. Влас идет
к нему.) Молчать! Молчать! Ни слова! Не смейте, — ни слова! (
Уходит на дачу.)
Пустобайка. Сору-то сколько… черти! Вроде гуляющих, эти дачники… появятся, насорят на земле — и нет их… А ты после ихнего житья разбирай, подметай… (Громко, с досадой стучит трещоткой и свистит. Кропилкин отвечает свистом. Пустобайка
уходит. Калерия выходит и садится под соснами, печальная, задумчивая. Прислушивается
к пению, покачивая головой, тихо подпевает. С правой стороны в
лесу раздается голос Пустобайки.)
Неточные совпадения
Он пошел
к Неве по В—му проспекту; но дорогою ему пришла вдруг еще мысль: «Зачем на Неву? Зачем в воду? Не лучше ли
уйти куда-нибудь очень далеко, опять хоть на острова, и там где-нибудь, в одиноком месте, в
лесу, под кустом, — зарыть все это и дерево, пожалуй, заметить?» И хотя он чувствовал, что не в состоянии всего ясно и здраво обсудить в эту минуту, но мысль ему показалась безошибочною.
Мягкими увалами поле,
уходя вдаль, поднималось
к дымчатым облакам; вдали снежными буграми возвышались однообразные конусы лагерных палаток, влево от них на темном фоне рощи двигались ряды белых, игрушечных солдат, а еще левее возвышалось в голубую пустоту между облаков очень красное на солнце кирпичное здание, обложенное тоненькими лучинками
лесов, облепленное маленькими, как дети, рабочими.
Впереди него, из-под горы, вздымались молодо зеленые вершины лип, среди них неудачно пряталась золотая, но полысевшая голова колокольни женского монастыря; далее все обрывалось в голубую яму, — по зеленому ее дну, от города, вдаль,
к темным
лесам,
уходила синеватая река. Все было очень мягко, тихо, окутано вечерней грустью.
Клим подметил, что Туробоев пожал руку Лютова очень небрежно, свою тотчас же сунул в карман и наклонился над столом, скатывая шарик из хлеба. Варавка быстро сдвинул посуду, развернул план и, стуча по его зеленым пятнам черенком чайной ложки, заговорил о
лесах, болотах, песках, а Клим встал и
ушел, чувствуя, что в нем разгорается ненависть
к этим людям.
Но их мало, жизни нет, и пустота везде. Мимо фрегата редко и робко скользят в байдарках полудикие туземцы. Только Афонька, доходивший в своих охотничьих подвигах, через
леса и реки, и до китайских, и до наших границ и говорящий понемногу на всех языках, больше смесью всех, между прочим и наречиями диких, не робея, идет
к нам и всегда норовит прийти
к тому времени, когда команде раздают вино. Кто-нибудь поднесет и ему: он выпьет и не благодарит выпивши, не скажет ни слова, оборотится и
уйдет.