Неточные совпадения
Пётр угрюмо отошёл от него. Если не играли в карты, он одиноко сидел в кресле, излюбленном им, широком и мягком, как постель; смотрел
на людей, дёргая себя за ухо, и, не желая
соглашаться ни с кем из них, хотел бы
спорить со всеми;
спорить хотелось не только потому, что все эти люди не замечали его, старшего в деле, но ещё и по другим каким-то основаниям. Эти основания были неясны ему, говорить он не умел и лишь изредка, натужно, вставлял своё слово...
Неточные совпадения
Еще не успеешь открыть рта, как они уже готовы
спорить и, кажется, никогда не
согласятся на то, что явно противуположно их образу мыслей, что никогда не назовут глупого умным и что в особенности не
согласятся плясать по чужой дудке; а кончится всегда тем, что в характере их окажется мягкость, что они
согласятся именно
на то, что отвергали, глупое назовут умным и пойдут потом поплясывать как нельзя лучше под чужую дудку, — словом, начнут гладью, а кончат гадью.
Купец, желая оправдать Маслову, настаивал
на том, что Бочкова — главная заводчица всего. Многие присяжные
согласились с ним, но старшина, желая быть строго законным, говорил, что нет основания признать ее участницей в отравлении. После долгих
споров мнение старшины восторжествовало.
Третий же вопрос о Масловой вызвал ожесточенный
спор. Старшина настаивал
на том, что она виновна и в отравлении и в грабеже, купец не
соглашался и с ним вместе полковник, приказчик и артельщик, — остальные как будто колебались, но мнение старшины начинало преобладать, в особенности потому, что все присяжные устали и охотнее примыкали к тому мнению, которое обещало скорее соединить, а потому и освободить всех.
И к тому же противоречия: горд, а мне предан рабски, — предан рабски, а вдруг засверкают глазенки и не хочет даже
соглашаться со мной,
спорит,
на стену лезет.
Конечно, и то правда, что, подписывая
на пьяной исповеди Марьи Алексевны «правда», Лопухов прибавил бы: «а так как, по вашему собственному признанию, Марья Алексевна, новые порядки лучше прежних, то я и не запрещаю хлопотать о их заведении тем людям, которые находят себе в том удовольствие; что же касается до глупости народа, которую вы считаете помехою заведению новых порядков, то, действительно, она помеха делу; но вы сами не будете
спорить, Марья Алексевна, что люди довольно скоро умнеют, когда замечают, что им выгодно стало поумнеть, в чем прежде не замечалась ими надобность; вы
согласитесь также, что прежде и не было им возможности научиться уму — разуму, а доставьте им эту возможность, то, пожалуй, ведь они и воспользуются ею».