Неточные совпадения
В те дни мысли и чувства о боге были главной пищей моей души, самым красивым в жизни, — все же иные впечатления только обижали меня своей жестокостью и грязью, возбуждая отвращение и грусть. Бог был самым лучшим и светлым из всего, что окружало меня, — бог
бабушки, такой милый друг всему живому. И, конечно, меня не мог не тревожить
вопрос: как же это дед не видит доброго бога?
После святок мать отвела меня и Сашу, сына дяди Михаила, в школу. Отец Саши женился, мачеха с первых же дней невзлюбила пасынка, стала бить его, и, по настоянию
бабушки, дед взял Сашу к себе. В школу мы ходили с месяц времени, из всего, что мне было преподано в ней, я помню только, что на
вопрос: «Как твоя фамилия?» — нельзя ответить просто: «Пешков», — а надобно сказать: «Моя фамилия — Пешков». А также нельзя сказать учителю: «Ты, брат, не кричи, я тебя не боюсь…»
Нас привлекли к суду, — в кухне за столом сидели дед,
бабушка, мать и допрашивали нас, — помню, как смешно отвечал Саша на
вопросы деда...
Вера была тоже не весела. Она закутана была в большой платок и на
вопрос бабушки, что с ней, отвечала, что у ней был ночью озноб.
Он успокаивал меня как умел, этот глухо кашляющий и поминутно хватающийся за грудь больной мальчик. Он забывал свои страданья, стараясь умиротворить злое сердечко большой девочки. А между тем предсмертные тени уже ложились вокруг его глаз, ставших больше и глубже, благодаря худобе и бледности истощенного личика. Он раздавал свои платья и воротнички прислуге и на
вопрос бабушки: зачем он это делает? — заявил убежденно:
Полина, с другой стороны, обязана была отвечать на поминутные и бесчисленные
вопросы бабушки, вроде того: «Кто это прошел? какая это проехала? велик ли город? велик ли сад?
Неточные совпадения
Я решительно не помню, каким образом вошла мне в голову такая странная для ребенка мысль, но помню, что она мне очень нравилась и что на все
вопросы об этом предмете я отвечал, что непременно поднесу
бабушке подарок, но никому не скажу, в чем он будет состоять.
«Ребячливо думаю я, — предостерег он сам себя. — Книжно», — поправился он и затем подумал, что, прожив уже двадцать пять лет, он никогда не испытывал нужды решить
вопрос: есть бог или — нет? И
бабушка и поп в гимназии, изображая бога законодателем морали, низвели его на степень скучного подобия самих себя. А бог должен быть или непонятен и страшен, или так прекрасен, чтоб можно было внеразумно восхищаться им.
«Где она теперь, что делает одна? Отчего она не поехала с
бабушкой и отчего
бабушка даже не позвала ее?» — задавал он себе
вопросы.
— Нет, не хочу. А
бабушка, Марфенька: вы любите их? — задумчиво перешел он к новому
вопросу.
— Ничего, ничего,
бабушка! — говорила она, заминая
вопрос Татьяны Марковны о том, «что она там шепчет Титу Никонычу?». Но не замяла.