Неточные совпадения
То, что мать
не хочет жить в своей семье, всё выше поднимает ее в моих мечтах; мне
кажется, что она живет на постоялом дворе при большой дороге, у разбойников, которые грабят проезжих богачей и делят награбленное с нищими.
Мне
кажется, что в доме на Полевой улице дед жил
не более года — от весны до весны, но и за это время дом приобрел шумную славу; почти каждое воскресенье к нашим воротам сбегались мальчишки, радостно оповещая улицу...
И все-таки имя божие она произносила
не так часто, как дед. Бабушкин бог был понятен мне и
не страшен, но пред ним нельзя было лгать — стыдно. Он вызывал у меня только непобедимый стыд, и я никогда
не лгал бабушке. Было просто невозможно скрыть что-либо от этого доброго бога, и,
кажется, даже
не возникало желания скрывать.
Ничего особенного я
не вижу на дворе, но от этих толчков локтем и от кратких слов всё видимое
кажется особо значительным, всё крепко запоминается. Вот по двору бежит кошка, остановилась перед светлой лужей и, глядя на свое отражение, подняла мягкую лапу, точно ударить хочет его, — Хорошее Дело говорит тихонько...
Иногда по двору ходил, прихрамывая, высокий старик, бритый, с белыми усами, волосы усов торчали, как иголки. Иногда другой старик, с баками и кривым носом, выводил из конюшни серую длинноголовую лошадь; узкогрудая, на тонких ногах, она, выйдя на двор, кланялась всему вокруг, точно смиренная монахиня. Хромой звонко шлепал ее ладонью, свистел, шумно вздыхал, потом лошадь снова прятали в темную конюшню. И мне
казалось, что старик хочет уехать из дома, но
не может, заколдован.
Пришла мать, от ее красной одежды в кухне стало светлее, она сидела на лавке у стола, дед и бабушка — по бокам ее, широкие рукава ее платья лежали у них на плечах, она тихонько и серьезно рассказывала что-то, а они слушали ее молча,
не перебивая. Теперь они оба стали маленькие, и
казалось, что она — мать им.
Ели они, как всегда по праздникам, утомительно долго, много, и
казалось, что это
не те люди, которые полчаса тому назад кричали друг на друга, готовые драться, кипели в слезах и рыданиях. Как-то
не верилось уже, что всё это они делали серьезно и что им трудно плакать. И слезы, и крики их, и все взаимные мучения, вспыхивая часто, угасая быстро, становились привычны мне, всё меньше возбуждали меня, всё слабее трогали сердце.
Эти «потом», положенные ею одно за другим,
казались мне лестницею куда-то глубоко вниз и прочь от нее, в темноту, в одиночество, —
не обрадовала меня такая лестница. Очень хотелось сказать матери...
Несколько дней я сидел в первом отделении, на передней парте, почти вплоть к столу учителя, — это было нестерпимо,
казалось, он никого
не видит, кроме меня, он гнусил всё время...
Мне
показалось, что она улыбается и что-то новое светилось в ее глазах. Вотчим был у обедни, бабушка послала меня за табаком к еврейке-будочнице, готового табаку
не оказалось, пришлось ждать, пока будочница натерла табаку, потом отнести его бабушке.
Кити видела, что с мужем что-то сделалось. Она хотела улучить минутку поговорить с ним наедине, но он поспешил уйти от нее, сказав, что ему нужно в контору. Давно уже ему хозяйственные дела
не казались так важны, как нынче. «Им там всё праздник — думал он, — а тут дела не праздничные, которые не ждут и без которых жить нельзя».
Неточные совпадения
Хлестаков. Я — признаюсь, это моя слабость, — люблю хорошую кухню. Скажите, пожалуйста, мне
кажется, как будто бы вчера вы были немножко ниже ростом,
не правда ли?
Анна Андреевна. Помилуйте, я никак
не смею принять на свой счет… Я думаю, вам после столицы вояжировка
показалась очень неприятною.
Городничий. Да
не нужно ли вам в дорогу чего-нибудь? Вы изволили,
кажется, нуждаться в деньгах?
А ведь долго крепился давича в трактире, заламливал такие аллегории и екивоки, что,
кажись, век бы
не добился толку.
Купцы. Ей-богу! такого никто
не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть,
не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец
не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж,
кажись, всего нанесешь, ни в чем
не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.