Неточные совпадения
— Вот ты сердишься, когда тебя дедушко высекет, — утешительно говорил он. — Сердиться тут, сударик, никак
не надобно, это тебя
для науки секут, и это сеченье — детское! А вот госпожа моя Татьян Лексевна — ну, она секла знаменито! У нее
для того нарочный человек был, Христофором звали, такой мастак в деле своем, что его, бывало, соседи из других усадеб к
себе просят у барыни-графини: отпустите, сударыня Татьян Лексевна, Христофора дворню посечь! И отпускала.
Неточные совпадения
Самые разнообразные предположения того, о чем он сбирается говорить с нею, промелькнули у нее в голове: «он станет
просить меня переехать к ним гостить с детьми, и я должна буду отказать ему; или о том, чтобы я в Москве составила круг
для Анны… Или
не о Васеньке ли Весловском и его отношениях к Анне? А может быть, о Кити, о том, что он чувствует
себя виноватым?» Она предвидела всё только неприятное, но
не угадала того, о чем он хотел говорить с ней.
— Да как сказать — куда? Еду я покуда
не столько по своей надобности, сколько по надобности другого. Генерал Бетрищев, близкий приятель и, можно сказать, благотворитель,
просил навестить родственников… Конечно, родственники родственниками, но отчасти, так сказать, и
для самого
себя; ибо видеть свет, коловращенье людей — кто что ни говори, есть как бы живая книга, вторая наука.
— Я бы
не просил тебя. Я бы сам, может быть, нашел дорогу в Варшаву; но меня могут как-нибудь узнать и захватить проклятые ляхи, ибо я
не горазд на выдумки. А вы, жиды, на то уже и созданы. Вы хоть черта проведете; вы знаете все штуки; вот
для чего я пришел к тебе! Да и в Варшаве я бы сам
собою ничего
не получил. Сейчас запрягай воз и вези меня!
— А ведь ты права, Соня, — тихо проговорил он наконец. Он вдруг переменился; выделанно-нахальный и бессильно-вызывающий тон его исчез. Даже голос вдруг ослабел. — Сам же я тебе сказал вчера, что
не прощения приду
просить, а почти тем вот и начал, что прощения
прошу… Это я про Лужина и промысл
для себя говорил… Я это прощения
просил, Соня…
«Недели через три на седьмую версту, [На седьмой версте от Петербурга, в Удельной, находилась известная больница
для умалишенных.] милости
просим! Я, кажется, сам там буду, если еще хуже
не будет», — бормотал он про
себя.