Дядя Михаил, согнувшись над столом, гонял наперсток пальцем и дул на него; мастер невозмутимо шил; тени прыгали по его огромной лысине; прибежал дядя Яков и, спрятавшись за
угол печи, тихонько смеялся там; бабушка терла на терке сырой картофель.
Неточные совпадения
Я очутился на дворе. Двор был тоже неприятный: весь завешан огромными мокрыми тряпками, заставлен чанами с густой разноцветной водою. В ней тоже мокли тряпицы. В
углу, в низенькой полуразрушенной пристройке, жарко горели дрова в
печи, что-то кипело, булькало, и невидимый человек громко говорил странные слова...
В субботу, перед всенощной, кто-то привел меня в кухню; там было темно и тихо. Помню плотно прикрытые двери в сени и в комнаты, а за окнами серую муть осеннего вечера, шорох дождя. Перед черным челом
печи на широкой скамье сидел сердитый, непохожий на себя Цыганок; дедушка, стоя в
углу у лохани, выбирал из ведра с водою длинные прутья, мерял их, складывая один с другим, и со свистом размахивал ими по воздуху. Бабушка, стоя где-то в темноте, громко нюхала табак и ворчала...
Я вскочил на
печь, забился в
угол, а в доме снова началась суетня, как на пожаре; волною бился в потолок и стены размеренный, всё более громкий, надсадный вой. Ошалело бегали дед и дядя, кричала бабушка, выгоняя их куда-то; Григорий грохотал дровами, набивая их в
печь, наливал воду в чугуны и ходил по кухне, качая головою, точно астраханский верблюд.
Дождливыми вечерами, если дед уходил из дома, бабушка устраивала в кухне интереснейшие собрания, приглашая пить чай всех жителей: извозчиков, денщика; часто являлась бойкая Петровна, иногда приходила даже веселая постоялка, и всегда в
углу, около
печи, неподвижно и немотно торчал Хорошее Дело. Немой Степа играл с татарином в карты, — Валей хлопал ими по широкому носу немого и приговаривал...
Явилась мать, я очутился в
углу, около
печи, а она, загораживая меня, говорила, ловя и отталкивая руки деда, летавшие пред ее лицом...
Я спал между
печью и окном, на полу, мне было коротко, ноги я засовывал в подпечек, их щекотали тараканы. Этот
угол доставил мне немало злых удовольствий, — дед, стряпая, постоянно выбивал стекла в окне концами ухватов и кочерги. Было смешно и странно, что он, такой умный, не догадается обрезать ухваты.
Над столом висит лампа, за
углом печи — другая. Они дают мало света, в углах мастерской сошлись густые тени, откуда смотрят недописанные, обезглавленные фигуры. В плоских серых пятнах, на месте рук и голов, чудится жуткое, — больше, чем всегда, кажется, что тела святых таинственно исчезли из раскрашенных одежд, из этого подвала. Стеклянные шары подняты к самому потолку, висят там на крючках, в облачке дыма, и синевато поблескивают.
— Ну да, как же, аристократические принципы… без них мы шагу не можем сделать! — рассмеялась злобно Елена и, отвернувшись от князя, стала глядеть в
угол печи. На глазах ее искрились даже слезы от гнева.
Савёлка чего-то говорит, а я в
угол печи забился и уши себе пальцами заткнул. Тогда влезли они оба ко мне — водку тоже взяли — и долго, наперебой, рассказывали мне об истинных чудесах и обманном надругательстве над верою людей. Так я и заснул под их речи.
Неточные совпадения
Каморочка под лестницей: // Кровать да
печь железная, // Шандал да самовар. // В
углу лампадка теплится. // А по стене картиночки. // — Вот он! — сказал Макар. — // Его превосходительство! — // И щелкнул пальцем бравого // Военного в звездах.
Горница была большая, с голландскою
печью и перегородкой. Под образами стоял раскрашенный узорами стол, лавка и два стула. У входа был шкафчик с посудой. Ставни были закрыты, мух было мало, и так чисто, что Левин позаботился о том, чтобы Ласка, бежавшая дорогой и купавшаяся в лужах, не натоптала пол, и указал ей место в
углу у двери. Оглядев горницу, Левин вышел на задний двор. Благовидная молодайка в калошках, качая пустыми ведрами на коромысле, сбежала впереди его зa водой к колодцу.
Я взошел в хату: две лавки и стол, да огромный сундук возле
печи составляли всю ее мебель. На стене ни одного образа — дурной знак! В разбитое стекло врывался морской ветер. Я вытащил из чемодана восковой огарок и, засветив его, стал раскладывать вещи, поставив в
угол шашку и ружье, пистолеты положил на стол, разостлал бурку на лавке, казак свою на другой; через десять минут он захрапел, но я не мог заснуть: передо мной во мраке все вертелся мальчик с белыми глазами.
Берестовые скамьи вокруг всей комнаты; огромный стол под образами в парадном
углу; широкая
печь с запечьями, уступами и выступами, покрытая цветными пестрыми изразцами, — все это было очень знакомо нашим двум молодцам, приходившим каждый год домой на каникулярное время; приходившим потому, что у них не было еще коней, и потому, что не в обычае было позволять школярам ездить верхом.
Она освещена была двумя сальными свечами, а стены оклеены были золотою бумагою; впрочем, лавки, стол, рукомойник на веревочке, полотенце на гвозде, ухват в
углу и широкий шесток, [Шесток — площадка в передней части русской
печи.] уставленный горшками, — все было как в обыкновенной избе.