Мысль об опасности (которая часто тут только начинается), сжимавшая грудь, разом исчезла,
буйная радость овладела сердцем, будто в нем звон во все колокола, праздников праздник!
Иногда мать поражало настроение
буйной радости, вдруг и дружно овладевавшее всеми. Обыкновенно это было в те вечера, когда они читали в газетах о рабочем народе за границей. Тогда глаза у всех блестели радостью, все становились странно, как-то по-детски счастливы, смеялись веселым, ясным смехом, ласково хлопали друг друга по плечам.
Фома счастливо засмеялся при звуке ее голоса, вскинул ее на руки и быстро, почти бегом, бросился по плотам к берегу. Она была мокрая и холодная, как рыба, но ее дыхание было горячо, оно жгло щеку Фомы и наполняло грудь его
буйной радостью.
Неточные совпадения
Варвара Михайловна. Я видела его однажды на вечере… я была гимназисткой тогда… Помню, он вышел на эстраду, такой крепкий, твердый… непокорные, густые волосы, лицо — открытое, смелое… лицо человека, который знает, что он любит и что ненавидит… знает свою силу… Я смотрела на него и дрожала от
радости, что есть такие люди… Хорошо было! да! Помню, как энергично он встряхивал головой, его
буйные волосы темным вихрем падали на лоб… и вдохновенные глаза его помню… Прошло шесть-семь — нет, уже восемь лет…
Наши
радости //
Буйный ветр унес!
Ошеломленный
буйным натиском, Фома растерялся, не зная, что сказать старику в ответ на его шумную похвальбу. Он видел, что Тарас, спокойно покуривая свою сигару, смотрит на отца и углы его губ вздрагивают от улыбки. Лицо у него снисходительно-довольное, и вся фигура барски гордая. Он как бы забавлялся
радостью старика…
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому
буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с
радостью старого друга обратился к нему:
Трудно передать тот
буйный восторг, которому отдался экзальтированный юноша: ни в горе, ни в
радости не знает границ наивная и чистосердечная юность. Он горячо жал мне руки, тормошил меня, беспокоя мои старые кости, называл меня другом, отцом, даже «милой старой мордашкой» (!) и тысячью других ласковых и несколько наивных слов. К сожалению, беседа наша затянулась, и, несмотря на уговоры юноши, не желавшего расстаться со мной, я поторопился к себе.