Неточные совпадения
— Томилина я скоро начну ненавидеть, мне уже теперь, иной раз, хочется ударить его по уху. Мне нужно знать, а он учит не
верить, убеждает, что алгебра — произвольна, и
черт его не поймет, чего ему надо! Долбит, что человек должен разорвать паутину понятий, сотканных разумом, выскочить куда-то,
в беспредельность свободы. Выходит как-то так: гуляй голым! Какой дьявол вертит ручку этой кофейной мельницы?
—
В чертей не
верю, — серьезно сказал Кутузов, пожимая руку Клима.
В ней есть
черта, родственная Митрофанову, человеку,
в чей здравый смысл он
поверил и — ошибся.
— Моралист, хех! Неплохое ремесло. Ну-ко, выпьем, моралист! Легко, брат, убеждать людей, что они — дрянь и жизнь их — дрянь, они этому тоже легко
верят,
черт их знает почему! Именно эта их вера и создает тебе и подобным репутации мудрецов. Ты — не обижайся, — попросил он, хлопнув ладонью по колену Самгина. — Это я говорю для упражнения
в острословии. Обязательно, братец мой, быть остроумным, ибо чем еще я куплю себе кусок удовольствия?
— И не воспитывайте меня анархистом, — анархизм воспитывается именно бессилием власти, да-с! Только гимназисты
верят, что воспитывают — идеи. Чепуха! Церковь две тысячи лет внушает: «возлюбите друг друга», «да единомыслием исповемы» — как там она поет?
Черта два — единомыслие, когда у меня дом —
в один этаж, а у соседа —
в три! — неожиданно закончил он.
— А голубям — башки свернуть. Зажарить. Нет, —
в самом деле, — угрюмо продолжал Безбедов. — До самоубийства дойти можно. Вы идете лесом или — все равно — полем, ночь, темнота, на земле, под ногами, какие-то шишки. Кругом — чертовщина: революции, экспроприации, виселицы, и… вообще — деваться некуда! Нужно, чтоб пред вами что-то светилось. Пусть даже и не светится, а просто: существует. Да —
черт с ней — пусть и не существует, а выдумано, вот —
чертей выдумали, а
верят, что они есть.
— Я
в политике ни
черта не смыслю, но вы, милый мой, превосходно отделали их… А этот Платон — вы ему не
верьте. Он — дурак, но хитрый. И — сластоежка. Идемте, сейчас я буду развлекать публику.
Неточные совпадения
Она была очень набожна и чувствительна,
верила во всевозможные приметы, гаданья, заговоры, сны;
верила в юродивых,
в домовых,
в леших,
в дурные встречи,
в порчу,
в народные лекарства,
в четверговую соль,
в скорый конец света;
верила, что если
в светлое воскресение на всенощной не погаснут свечи, то гречиха хорошо уродится, и что гриб больше не растет, если его человеческий глаз увидит;
верила, что
черт любит быть там, где вода, и что у каждого жида на груди кровавое пятнышко; боялась мышей, ужей, лягушек, воробьев, пиявок, грома, холодной воды, сквозного ветра, лошадей, козлов, рыжих людей и черных кошек и почитала сверчков и собак нечистыми животными; не ела ни телятины, ни голубей, ни раков, ни сыру, ни спаржи, ни земляных груш, ни зайца, ни арбузов, потому что взрезанный арбуз напоминает голову Иоанна Предтечи; [Иоанн Предтеча — по преданию, предшественник и провозвестник Иисуса Христа.
— Тут причина ясная: они выбирают Бога, чтоб не преклоняться перед людьми, — разумеется, сами не ведая, как это
в них делается: преклониться пред Богом не так обидно. Из них выходят чрезвычайно горячо верующие — вернее сказать, горячо желающие
верить; но желания они принимают за самую веру. Из этаких особенно часто бывают под конец разочаровывающиеся. Про господина Версилова я думаю, что
в нем есть и чрезвычайно искренние
черты характера. И вообще он меня заинтересовал.
Мне хотелось
поверить портрет с подлинными
чертами лежавшего передо мной великана, во власть которого я отдавался на долгое время. «Какой же он
в самом деле? — думал я, поглядывая кругом.
— «Понимаем, говорят, кто же
в черта не
верит, а все-таки нельзя, направлению повредить может.
Смеюсь с конторщиками: «Это
в Бога, говорю,
в наш век ретроградно
верить, а ведь я
черт,
в меня можно».