Неточные совпадения
— При чем здесь — за что? — спросил Лютов, резко откинувшись на спинку дивана, и
взглянул в лицо Самгина обжигающим взглядом. — За что — это от ума. Ум — против любви… против всякой любви! Когда его преодолеет любовь, он — извиняется: люблю за красоту, за милые
глаза, глупую — за глупость. Глупость можно окрестить
другим именем… Глупость — многоименна…
В столовой, у стола, сидел
другой офицер, небольшого роста, с темным лицом, остроносый, лысоватый,
в седой щетине на черепе и верхней губе, человек очень пехотного вида; мундир его вздулся на спине горбом, воротник наехал на затылок. Он перелистывал тетрадки и, когда вошел Клим, спросил,
взглянув на него плоскими
глазами...
Однажды, когда Варвара провожала Самгина, он, раздраженный тем, что его провожают весело, обнял ее шею, запрокинул
другой рукою голову ее и крепко, озлобленно поцеловал
в губы. Она, задыхаясь, отшатнулась,
взглянула на него, закусив губу, и на
глазах ее как будто выступили слезы. Самгин вышел на улицу
в настроении человека, которому удалась маленькая месть и который честно предупредил врага о том, что его ждет.
Она вдруг замолчала. Самгин привстал,
взглянул на нее и тотчас испуганно выпрямился, — фигура женщины потеряла естественные очертания, расплылась
в кресле, голова бессильно опустилась на грудь, был виден полузакрытый
глаз, странно потемневшая щека, одна рука лежала на коленях,
другая свесилась через ручку кресла.
Неточные совпадения
У круглого стола под лампой сидели графиня и Алексей Александрович, о чем-то тихо разговаривая. Невысокий, худощавый человек с женским тазом, с вогнутыми
в коленках ногами, очень бледный, красивый, с блестящими, прекрасными
глазами и длинными волосами, лежавшими на воротнике его сюртука, стоял на
другом конце, оглядывая стену с портретами. Поздоровавшись с хозяйкой и с Алексеем Александровичем, Степан Аркадьич невольно
взглянул еще раз на незнакомого человека.
— Да я не хочу знать! — почти вскрикнула она. — Не хочу. Раскаиваюсь я
в том, что сделала? Нет, нет и нет. И если б опять то же, сначала, то было бы то же. Для нас, для меня и для вас, важно только одно: любим ли мы
друг друга. А
других нет соображений. Для чего мы живем здесь врозь и не видимся? Почему я не могу ехать? Я тебя люблю, и мне всё равно, — сказала она по-русски, с особенным, непонятным ему блеском
глаз взглянув на него, — если ты не изменился. Отчего ты не смотришь на меня?
Так мысль ее далече бродит: // Забыт и свет и шумный бал, // А
глаз меж тем с нее не сводит // Какой-то важный генерал. //
Друг другу тетушки мигнули, // И локтем Таню враз толкнули, // И каждая шепнула ей: // «
Взгляни налево поскорей». — // «Налево? где? что там такое?» — // «Ну, что бы ни было, гляди… //
В той кучке, видишь? впереди, // Там, где еще
в мундирах двое… // Вот отошел… вот боком стал… — // «Кто? толстый этот генерал?»
— Я скоро опомнилась и стала отвечать на поздравления, на приветствия, хотела подойти к maman, но
взглянула на нее, и… мне страшно стало: подошла к теткам, но обе они сказали что-то вскользь и отошли. Ельнин из угла следил за мной такими
глазами, что я ушла
в другую комнату. Maman, не простясь, ушла после гостей к себе. Надежда Васильевна, прощаясь, покачала головой, а у Анны Васильевны на
глазах были слезы…
На
другой день
в полдень Вера, услыхав шум лошадиных копыт
в ворота,
взглянула в окно, и
глаза у ней на минуту блеснули удовольствием, увидев рослую и стройную фигуру Тушина, верхом на вороном коне, въехавшего во двор.