Неточные совпадения
— Когда изгоняемый из рая Адам оглянулся на древо познания, он увидал, что бог уже погубил древо: оно засохло. «И се диавол приступи Адамови и рече: чадо отринутое, не имаши путя инаго, яко на муку земную. И повлек Адама во ад земный и показа ему вся прелесть и вся скверну, их же сотвориша семя Адамово». На
эту тему мадьяр Имре Мадач весьма значительную
вещь написал. Так
вот как надо понимать, Лидочка, а вы…
— Да, съездили люди в самый великолепный город Европы, нашли там самую пошлую
вещь, купили и — рады. А
вот, — он подал Спивак папиросницу, —
вот это сделал и подарил мне один чахоточный столяр, женатый, четверо детей.
А вообще Самгин жил в тихом умилении пред обилием и разнообразием
вещей, товаров, созданных руками
вот этих, разнообразно простеньких человечков, которые не спеша ходят по дорожкам, посыпанным чистеньким песком, скромно рассматривают продукты трудов своих, негромко похваливают видимое, а больше того вдумчиво молчат.
— Критика — законна. Только — серебро и медь надобно чистить осторожно, а у нас металлы чистят тертым кирпичом, и
это есть грубое невежество, от которого
вещи страдают. Европа весьма величественно распухла и многими домыслами своими, конечно, может гордиться. Но
вот, например, европейская обувь, ботинки разные, ведь они не столь удобны, как наш русский сапог, а мы тоже начали остроносые сапоги тачать, от чего нам нет никакого выигрыша, только мозоли на пальцах. Примерчик
этот возьмите иносказательно.
— Хотя — сознаюсь: на первых двух допросах боялась я, что при обыске они нашли один адрес. А в общем я ждала, что все
это будет как-то серьезнее, умнее. Он мне говорит: «
Вот вы Лассаля читаете». — «А вы, спрашиваю, не читали?» — «Я, говорит,
эти вещи читаю по обязанности службы, а вам, девушке, — зачем?» Так и сказал.
«Да,
эта бабища внесла в мою жизнь какую-то темную путаницу. Более того — едва не погубила меня.
Вот если б можно было ввести Бердникова… Да, написать повесть об
этом убийстве — интересное дело. Писать надобно очень тонко, обдуманно,
вот в такой тишине, в такой уютной, теплой комнате, среди
вещей, приятных для глаз».
— XIX век — век пессимизма, никогда еще в литературе и философии не было столько пессимистов, как в
этом веке. Никто не пробовал поставить вопрос: в чем коренится причина
этого явления? А она — совершенно очевидна: материализм! Да, именно — он! Материальная культура не создает счастья, не создает. Дух не удовлетворяется количеством
вещей, хотя бы они были прекрасные. И
вот здесь — пред учением Маркса встает неодолимая преграда.
— Я единственный сын у своей матери… Мы люди бедные и, конечно, не можем заплатить вам за ваш труд, и… нам очень совестно, доктор, хотя, впрочем, мамаша и я… единственный сын у матери, убедительно просим вас принять в знак нашей благодарности…
вот эту вещь, которая… Вещь очень дорогая, из старинной бронзы… редкое произведение искусства.
— Вы шутник… — мягко сказал Николай Герасимович, хотя у него уже стали зудить руки, но воспоминания о Мазасе заставили его пересилить себя. — Но можете ли вы хотя ссудить мне несколько сот франков, чтобы иметь возможность телеграфировать, чтобы мне выслали деньги, на контору гостиницы или на банкира. В обеспечение я вам оставлю
вот эту вещь.
Неточные совпадения
Но
вот его комната. Ничего и никого; никто не заглядывал. Даже Настасья не притрогивалась. Но, господи! Как мог он оставить давеча все
эти вещи в
этой дыре?
— Я бы
вот как сделал: я бы взял деньги и
вещи и, как ушел бы оттуда, тотчас, не заходя никуда, пошел бы куда-нибудь, где место глухое и только заборы одни, и почти нет никого, — огород какой-нибудь или в
этом роде.
— Фу, какие вы страшные
вещи говорите! — сказал, смеясь, Заметов. — Только все
это один разговор, а на деле, наверно, споткнулись бы. Тут, я вам скажу, по-моему, не только нам с вами, даже натертому, отчаянному человеку за себя поручиться нельзя. Да чего ходить —
вот пример: в нашей-то части старуху-то убили. Ведь уж, кажется, отчаянная башка, среди бела дня на все риски рискнул, одним чудом спасся, — а руки-то все-таки дрогнули: обокрасть не сумел, не выдержал; по делу видно…
Ну, так вот-с, продолжаю-с: остроумие, по-моему, великолепная вещь-с;
это, так сказать, краса природы и утешение жизни, и уж какие, кажется, фокусы может оно задавать, так что где уж, кажется, иной раз угадать какому-нибудь бедненькому следователю, который притом и сам своей фантазией увлечен, как и всегда бывает, потому тоже ведь человек-c!
— Успеем-с, успеем-с!.. А вы курите? Есть у вас? Вот-с, папиросочка-с… — продолжал он, подавая гостю папироску. — Знаете, я принимаю вас здесь, а ведь квартира-то моя
вот тут же, за перегородкой… казенная-с, а я теперь на вольной, на время. Поправочки надо было здесь кой-какие устроить. Теперь почти готово… казенная квартира, знаете,
это славная
вещь, — а? Как вы думаете?