Неточные совпадения
Из флигеля выходили, один за другим, темные люди с узлами, чемоданами в
руках, писатель вел под
руку дядю Якова. Клим хотел выбежать на двор, проститься, но остался у окна,
вспомнив, что дядя давно уже не замечает его среди людей. Писатель подсадил дядю в экипаж черного извозчика, дядя крикнул...
На Сенатской площади такие же опаловые пузыри освещали темную, масляно блестевшую фигуру буйного царя, бронзовой
рукою царь указывал путь на Запад, за широкую реку; над рекою туман был еще более густ и холодней. Клим почувствовал себя обязанным
вспомнить стихи из «Медного всадника», но
вспомнил из «Полтавы...
Нехаева, повиснув на
руке Клима, говорила о мрачной поэзии заупокойной литургии, заставив спутника своего с досадой
вспомнить сказку о глупце, который пел на свадьбе похоронные песни. Шли против ветра, говорить ей было трудно, она задыхалась. Клим строго, тоном старшего, сказал...
Вспомнив старую привычку, Макаров правой
рукой откручивал верхнюю пуговицу тужурки, левая нерешительно отмахивалась от бабочек.
Точно уколотый или внезапно
вспомнив нечто тревожное, Диомидов соскочил со стула и начал молча совать всем
руку свою. Клим нашел, что Лидия держала эту слишком белую
руку в своей на несколько секунд больше, чем следует. Студент Маракуев тоже простился; он еще в комнате молодецки надел фуражку на затылок.
Лидия села в кресло, закинув ногу на ногу, сложив
руки на груди, и как-то неловко тотчас же начала рассказывать о поездке по Волге, Кавказу, по морю из Батума в Крым. Говорила она, как будто торопясь дать отчет о своих впечатлениях или
вспоминая прочитанное ею неинтересное описание пароходов, городов, дорог. И лишь изредка вставляла несколько слов, которые Клим принимал как ее слова.
— Чудовищную силу обнаруживали некоторые, —
вспоминал он, сосредоточенно глядя в пустой стакан. — Ведь невозможно, Макаров, сорвать
рукою, пальцами, кожу с черепа, не волосы, а — кожу?
То, что произошло после этих слов, было легко, просто и заняло удивительно мало времени, как будто несколько секунд. Стоя у окна, Самгин с изумлением
вспоминал, как он поднял девушку на
руки, а она, опрокидываясь спиной на постель, сжимала уши и виски его ладонями, говорила что-то и смотрела в глаза его ослепляющим взглядом.
Елизавета Львовна стояла, скрестив
руки на груди. Ее застывший взгляд остановился на лице мужа, как бы
вспоминая что-то; Клим подумал, что лицо ее не печально, а только озабоченно и что хотя отец умирал тоже страшно, но как-то более естественно, более понятно.
Варвара сидела у борта, держась
руками за перила, упираясь на
руки подбородком, голова ее дрожала мелкой дрожью, непокрытые волосы шевелились. Клим стоял рядом с нею, вполголоса
вспоминая стихи о море, говорить громко было неловко, хотя все пассажиры давно уже пошли спать. Стихов он знал не много, они скоро иссякли, пришлось говорить прозой.
И вдруг засмеялся мелким смехом, старчески сморщив лицо, весь вздрагивая, потирая
руки, глаза его, спрятанные в щелочках морщин, щекотали Самгина, точно мухи. Этот смех заставил Варвару положить нож и вилку; низко наклонив голову, она вытирала губы так торопливо, как будто обожгла их чем-то едким, а Самгин
вспомнил, что вот именно таким противным и догадливым смехом смеялся Лютов на даче, после ловли воображаемого сома.
Чтоб избежать встречи с Поярковым, который снова согнулся и смотрел в пол, Самгин тоже осторожно вышел в переднюю, на крыльцо. Дьякон стоял на той стороне улицы, прижавшись плечом к столбу фонаря, читая какую-то бумажку, подняв ее к огню; ладонью другой
руки он прикрывал глаза. На голове его была необыкновенная фуражка, Самгин
вспомнил, что в таких художники изображали чиновников Гоголя.
Самгин пытался подавить страх,
вспоминая фигуру Морозова с револьвером в
руках, — фигуру, которая была бы комической, если б этому не мешало открытое пренебрежение Морозова к Гапону.
«Извозчики — самый спокойный народ», —
вспомнил Самгин. Ему загородил дорогу человек в распахнутой шубе, в мохнатой шапке, он вел под
руки двух женщин и сочно рассказывал...
Папироса погасла. Спички пропали куда-то. Он лениво поискал их, не нашел и стал снимать ботинки, решив, что не пойдет в спальню: Варвара, наверное, еще не уснула, а слушать ее глупости противно. Держа ботинок в
руке, он
вспомнил, что вот так же на этом месте сидел Кутузов.
— Кто-то посылает, — ответила она, шумно вздохнув. — Вероятно — хладнокровные, а ты — хладнокровный. Ночью, там, — она махнула
рукой куда-то вверх, — я
вспомнила, как ты мне рассказывал про Игоря, как солдату хотелось зарубить его… Ты — все хорошо заметил, значит — хладнокровный!
Перевернув испорченный лист, он снова нарисовал Марину, какой воображал ее, дал в
руку кадуцей Меркурия, приписал крылышки на ногах и вдруг
вспомнил слова Безбедова об «отвлекающей точке».
Плавно разводя
руками, он заговорил, отрывисто и звучно, заглушая тяжелый шум и точно
вспоминая слова забытые...
Ему казалось, что он весь запылился, выпачкан липкой паутиной; встряхиваясь, он ощупывал костюм, ловя на нем какие-то невидимые соринки, потом,
вспомнив, что, по народному поверью, так «обирают» себя люди перед смертью, глубоко сунул
руки в карманы брюк, — от этого стало неловко идти, точно он связал себя. И, со стороны глядя, смешон, должно быть, человек, который шагает одиноко по безлюдной окраине, — шагает, сунув
руки в карманы, наблюдая судороги своей тени, маленький, плоский, серый, — в очках.
Идти под
руку с ней было неудобно: трудно соразмерять свои шаги с ее, она толкала бедром. Мужчины оглядывались на нее, это раздражало Самгина. Он,
вспомнив волнение, испытанное им вчера, когда он читал ее письмо, подумал...
Он встал, широко размахнул
руками, и это заставило Самгина ‹
вспомнить› ироническое восклицание, вызываемое хвастовством: «
Руки коротки!»
— Ты — усмехаешься. Понимаю, — ты где-то, там, — он помахал
рукою над головой своей. — Вознесся на высоты философические и — удовлетворен собой. А — вспомни-ко наше детство: тобой — восхищались, меня — обижали. Помнишь, как я завидовал вам, мешал играть, искал копейку?
Затем он подумал, что Варвара довольно широко, но не очень удачно тратила деньги на украшение своего жилища. Слишком много мелочи, вазочек, фигурок из фарфора, коробочек. Вот и традиционные семь слонов из кости, из черного дерева, один — из топаза. Самгин сел к маленькому столику с кривыми позолоченными ножками, взял в
руки маленького топазового слона и
вспомнил о семерке авторов сборника «Вехи».
Соседями аккомпаниатора сидели с левой
руки — «последний классик» и комическая актриса, по правую — огромный толстый поэт. Самгин
вспомнил, что этот тяжелый парень еще до 905 года одобрил в сонете известный, но никем до него не одобряемый, поступок Иуды из Кариота. Память механически подсказала Иудино дело Азефа и другие акты политического предательства. И так же механически подумалось, что в XX веке Иуда весьма часто является героем поэзии и прозы, — героем, которого объясняют и оправдывают.
Вспомнил, как, положив
руку на грудь ее, он был обескуражен ее спокойным и смешным вопросом: «Что вас там интересует?»
Вспомнил, как в другой раз она сама неожиданно взяла его
руку и, посмотрев на ладонь, сказала...
В углу комнаты — за столом — сидят двое: известный профессор с фамилией, похожей на греческую, — лекции его Самгин слушал, но трудную фамилию
вспомнить не мог; рядом с ним длинный, сухолицый человек с баками, похожий на англичанина, из тех, какими изображают англичан карикатуристы. Держась одной
рукой за стол, а другой за пуговицу пиджака, стоит небольшой растрепанный человечек и, покашливая, жидким голосом говорит...
Самгин начал рассказывать о беженцах-евреях и, полагаясь на свое не очень богатое воображение, об условиях их жизни в холодных дачах, с детями, стариками, без хлеба.
Вспомнил старика с красными глазами, дряхлого старика, который молча пытался и не мог поднять бессильную
руку свою. Он тотчас же заметил, что его перестают слушать, это принудило его повысить тон речи, но через минуту-две человек с волосами дьякона, гулко крякнув, заявил...
Самгин не встречался с ним несколько месяцев, даже не
вспоминал о нем, но однажды, в фойе театра Грановской, во время антракта, Дронов наскочил на него, схватил за локоть, встряхнул
руку и, веселыми глазами глядя под очки Самгина, выдыхая запах вина, быстро выразил радость встречи, рассказал, что утром приехал из Петрозаводска, занят поставками на Мурманскую дорогу.