Неточные совпадения
Учитель
встречал детей молчаливой, неясной улыбкой; во всякое время дня он казался
человеком только что проснувшимся. Он тотчас ложился вверх лицом на койку, койка уныло скрипела. Запустив пальцы рук в рыжие, нечесанные космы жестких и прямых волос, подняв к потолку расколотую, медную бородку, не глядя на учеников, он спрашивал и рассказывал тихим голосом, внятными словами, но Дронов находил, что учитель говорит «из-под печки».
Он закрыл глаза, и, утонув в темных ямах, они сделали лицо его более жутко слепым, чем оно бывает у слепых от рождения. На заросшем травою маленьком дворике игрушечного дома, кокетливо спрятавшего свои три окна за палисадником, Макарова
встретил уродливо высокий, тощий
человек с лицом клоуна, с метлой в руках. Он бросил метлу, подбежал к носилкам, переломился над ними и смешным голосом заговорил, толкая санитаров, Клима...
Он злился. Его раздражало шумное оживление Марины, и почему-то была неприятна
встреча с Туробоевым. Трудно было признать, что именно вот этот
человек с бескровным лицом и какими-то кричащими глазами — мальчик, который стоял перед Варавкой и звонким голосом говорил о любви своей к Лидии. Неприятен был и бородатый студент.
В Париже и Женеве я
встречала социалистов, это
люди, сознательно ограничивающие себя.
Подозрительно было искусно сделанное матерью оживление, с которым она приняла Макарова; так она
встречала только
людей неприятных, но почему-либо нужных ей. Когда Варавка увел Лютова в кабинет к себе, Клим стал наблюдать за нею. Играя лорнетом, мило улыбаясь, она сидела на кушетке, Макаров на мягком пуфе против нее.
Подумалось также, что
люди, знакомые ему, собираются вокруг его с подозрительной быстротой, естественной только на сцене театра или на улице, при виде какого-нибудь несчастия. Ехать в город — не хотелось, волновало любопытство: как
встретит Лидия Туробоева?
— Я верю, что он искренно любит Москву, народ и
людей, о которых говорит. Впрочем,
людей, которых он не любит, — нет на земле. Такого
человека я еще не
встречала. Он — несносен, он обладает исключительным уменьем говорить пошлости с восторгом, но все-таки… Можно завидовать
человеку, который так… празднует жизнь.
Еще две-три
встречи с дьяконом, и Клим поставил его в ряд с проповедником о трех пальцах, с
человеком, которому нравится, когда «режут правду», с хромым ловцом сома, с дворником, который нарочно сметал пыль и сор улицы под ноги арестантов, и озорниковатым старичком-каменщиком.
Особенно восторженно московские
люди встречали посла Франции, когда он, окруженный блестящей свитой, ехал на Поклонную гору.
Встретили группу английских офицеров, впереди их автоматически шагал неестественно высокий
человек с лицом из трех костей, в белой чалме на длинной голове, со множеством орденов на груди, узкой и плоской.
— Радуемся, а? Помазок божий
встречаем. Он приличных
людей в чин идиотов помазал, — ничего! Ликуем. Вот тебе! Исайя ликуй…
Как прежде, он часто
встречал Инокова на улицах, на берегу реки, среди грузчиков или в стороне от
людей.
Одетая, как всегда, пестро и крикливо, она говорила так громко, как будто все
люди вокруг были ее добрыми знакомыми и можно не стесняться их. Самгин охотно проводил ее домой, дорогою она рассказала много интересного о Диомидове, который, плутая всюду по Москве, изредка посещает и ее, о Маракуеве, просидевшем в тюрьме тринадцать дней, после чего жандармы извинились пред ним, о своем разочаровании театральной школой. Огромнейшая Анфимьевна
встретила Клима тоже радостно.
Это — все, что было у него под рукою, но он почувствовал себя достаточно вооруженным и отправился к Прейсу, ожидая
встретить в его «интересных
людях»
людей, подобных ученикам Петра Маракуева.
Были часы, когда Климу казалось, что он нашел свое место, свою тропу. Он жил среди
людей, как между зеркал, каждый
человек отражал в себе его, Самгина, и в то же время хорошо показывал ему свои недостатки. Недостатки ближних очень укрепляли взгляд Клима на себя как на
человека умного, проницательного и своеобразного.
Человека более интересного и значительного, чем сам он, Клим еще не
встречал.
Мысли его растекались по двум линиям: думая о женщине, он в то же время пытался дать себе отчет в своем отношении к Степану Кутузову. Третья
встреча с этим
человеком заставила Клима понять, что Кутузов возбуждает в нем чувствования слишком противоречивые. «Кутузовщина», грубоватые шуточки, уверенность в неоспоримости исповедуемой истины и еще многое — антипатично, но прямодушие Кутузова, его сознание своей свободы приятно в нем и даже возбуждает зависть к нему, притом не злую зависть.
Через полчаса Самгин увидел Любовь Сомову совершенно другим
человеком. Было ясно, что она давно уже знает Маракуева и между ними существуют отношения воинственные. Сомова
встретила студента задорным восклицанием...
Толкались
люди, шагая
встречу, обгоняя, уходя от них, Самгин зашел в сквер храма Христа, сел на скамью, и первая ясная его мысль сложилась вопросом: чем испугал жандарм?
— Ведь я в Москве живу, — напомнил Самгин, простился и пошел прочь быстро, как
человек опоздавший. Он был уверен, что если оглянется, то
встретит взгляд Дунаева, эдакий прицеливающийся взгляд.
Самгин еще раз подумал, что, конечно, лучше бы жить без чудаков, без шероховатых и пестрых
людей, после
встречи с которыми в памяти остаются какие-то цветные пятна, нелепые улыбочки, анекдотические словечки.
Таких неистощимых говорунов, как Змиев и Тарасов, Самгин
встречал не мало, они были понятны и не интересны ему, а остальные гости Прейса вели себя сдержанно, как
люди с небольшими средствами в магазине дорогих вещей.
Через несколько дней Самгин убедился, что в Москве нет
людей здравомыслящих, ибо возмущенных убийством министра он не
встретил. Студенты расхаживали по улицам с видом победителей. Только в кружке Прейса к событию отнеслись тревожно; Змиев, возбужденный до дрожи в руках, кричал...
Утомленный унылым однообразием пейзажа, Самгин дремотно и расслабленно подпрыгивал в бричке, мысли из него вытрясло, лишь назойливо вспоминался чей-то невеселый рассказ о
человеке, который, после неудачных попыток найти в жизни смысл, возвращается домой, а дома
встречает его еще более злая бессмыслица.
Но вообще он был доволен своим местом среди
людей, уже привык вращаться в определенной атмосфере, вжился в нее, хорошо, — как ему казалось, — понимал все «системы фраз» и был уверен, что уже не
встретит в жизни своей еще одного Бориса Варавку, который заставит его играть унизительные роли.
Эта
встреча обрадовала Клима, как
встреча с приятным
человеком после долгого и грустного одиночества; он протянул ему руку и заметил, что постоялец, прежде чем пожать ее, беспокойно оглянулся.
— Хороших
людей я не
встречал, — говорил он, задумчиво и печально рассматривая вилку. — И — надоело мне у собаки блох вычесывать, — это я про свою должность. Ведь — что такое вор, Клим Иванович, если правду сказать? Мелкая заноза, именно — блоха! Комар, так сказать. Без нужды и комар не кусает. Конечно — есть ребята, застарелые в преступности. Но ведь все живем по нужде, а не по евангелию. Вот — явилась нужда привести фабричных на поклон прославленному царю…
«Мальчишки», — мысленно негодовал он на
людей, моложе его на десять, восемь, на шесть лет. Ему хотелось учить, охлаждать их пыл. Но, когда он пробовал делать это, он
встречал горячий отпор и убеждался, что мальчишки и эмоционально сильнее и социально грамотней его.
Варвара по вечерам редко бывала дома, но если не уходила она — приходили к ней. Самгин не чувствовал себя дома даже в своей рабочей комнате, куда долетали голоса
людей, читавших стихи и прозу. Настоящим, теплым, своим домом он признал комнату Никоновой. Там тоже были некоторые неудобства; смущал очкастый домохозяин, он, точно поджидая Самгина, торчал на дворе и,
встретив его ненавидящим взглядом красных глаз из-под очков, бормотал...
Когда он рассказывал ей о своих
встречах и беседах с партийными людями, Никонова слушала как будто не так охотно, как его философические размышления. Она никогда не расспрашивала его о
людях. И только один раз, когда он сказал, что Усов просит не присылать к нему «бестолковую» даму, она живо спросила...
В магазинах вспыхивали огни, а на улице сгущался мутный холод, сеялась какая-то сероватая пыль, пронзая кожу лица. Неприятно было видеть
людей, которые шли
встречу друг другу так, как будто ничего печального не случилось; неприятны голоса женщин и топот лошадиных копыт по торцам, — странный звук, точно десятки молотков забивали гвозди в небо и в землю, заключая и город и душу в холодную, скучную темноту.
Изредка, воровато и почти бесшумно, как рыба в воде, двигались быстрые, черные фигурки
людей. Впереди кто-то дробно стучал в стекла, потом стекло, звякнув, раскололось, прозвенели осколки, падая на железо, взвизгнула и хлопнула калитка,
встречу Самгина кто-то очень быстро пошел и внезапно исчез, как бы провалился в землю. Почти в ту же минуту из-за угла выехали пятеро всадников, сгрудились, и один из них испуганно крикнул...
Пошли не в ногу, торжественный мотив марша звучал нестройно, его заглушали рукоплескания и крики зрителей, они торчали в окнах домов, точно в ложах театра, смотрели из дверей, из ворот. Самгин покорно и спокойно шагал в хвосте демонстрации, потому что она направлялась в сторону его улицы. Эта пестрая толпа молодых
людей была в его глазах так же несерьезна, как манифестация союзников. Но он невольно вздрогнул, когда красный язык знамени исчез за углом улицы и там его
встретил свист, вой, рев.
Было странно слышать, что, несмотря на необыденность тем,
люди эти говорят как-то обыденно просто, даже почти добродушно; голосов и слов озлобленных Самгин не слышал. Вдруг все
люди впереди его дружно побежали, а с площади,
встречу им, вихрем взорвался оглушающий крик, и было ясно, что это не крик испуга или боли. Самгина толкали, обгоняя его, кто-то схватил за рукав и повлек его за собой, сопя...
Он видел, что какие-то разношерстные
люди строят баррикады, которые, очевидно, никому не мешают, потому что никто не пытается разрушать их, видел, что обыватель освоился с баррикадами, уже привык ловко обходить их; он знал, что рабочие Москвы вооружаются, слышал, что были случаи столкновений рабочих и солдат, но он не верил в это и солдат на улице не
встречал, так же как не
встречал полицейских.
— Не стреляют. Может быть… Ах, как мало оружия у нас! Но все-таки рабочие победят, Клим, вот увидишь! Какие
люди! Ты Кутузова не
встречал?
Дни и ночи по улице, по крышам рыкал не сильный, но неотвязный ветер и воздвигал между домами и
людьми стены отчуждения; стены были невидимы, но чувствовались в том, как молчаливы стали обыватели, как подозрительно и сумрачно осматривали друг друга и как быстро, при
встречах, отскакивали в разные стороны.
Его
встретил мягкий, серебряный день. В воздухе блестела снежная пыль, оседая инеем на проводах телеграфа и телефона, — сквозь эту пыль светило мутноватое солнце. Потом обогнал
человек в новеньком светло-сером пальто, в серой пуховой шляпе, надетой так глубоко, что некрасиво оттопырились уши.
— Печально, когда
человек сосредоточивается на плотском своем существе и на разуме, отметая или угнетая дух свой, начало вселенское. Аристотель в «Политике» сказал, что
человек вне общества — или бог или зверь. Богоподобных
людей — не
встречала, а зверье среди них — мелкие грызуны или же барсуки, которые защищают вонью жизнь свою и нору.
«Оживлены убийством», — вспомнил он слова Митрофанова —
человека «здравого смысла», — слова, сказанные сыщиком по поводу радости, с которой Москва
встретила смерть министра Плеве. И снова задумался о Лидии.
Захотелось сегодня же, сейчас уехать из Москвы. Была оттепель, мостовые порыжели, в сыроватом воздухе стоял запах конского навоза, дома как будто вспотели, голоса
людей звучали ворчливо, и раздирал уши скрип полозьев по обнаженному булыжнику. Избегая разговоров с Варварой и
встреч с ее друзьями, Самгин днем ходил по музеям, вечерами посещал театры; наконец — книги и вещи были упакованы в заказанные ящики.
— Устала я и говорю, может быть, грубо, нескладно, но я говорю с хорошим чувством к тебе. Тебя — не первого такого вижу я, много таких
людей встречала. Супруг мой очень преклонялся пред людями, которые стремятся преобразить жизнь, я тоже неравнодушна к ним. Я — баба, — помнишь, я сказала: богородица всех религий? Мне верующие приятны, даже если у них религия без бога.
Поздно вечером к нему явились
люди, которых он
встретил весьма любезно, полагая, что это — клиенты: рослая, краснощекая женщина, с темными глазами на грубоватом лице, одетая просто и солидно, а с нею — пожилой лысоватый
человек, с остатками черных, жестких кудрей на остром черепе, угрюмый, в дымчатых очках, в измятом и грязном пальто из парусины.
«Со спичками у меня вышло невежливо, — думал Самгин. —
Человека этого я
встречал».
Он мотнул головой и пошел прочь, в сторону, а Самгин, напомнив себе: «Слабоумный», — воротился назад к дому, чувствуя в этой
встрече что-то нереальное и снова подумав, что Марину окружают странные
люди. Внизу, у конторы, его
встретили вчерашние мужики, но и лысый и мужик с чугунными ногами были одеты в добротные пиджаки, оба — в сапогах.
Таких
людей Самгин еще не
встречал, с ними было неловко, и не верилось, что они таковы, какими кажутся.
Он видел, как Захарий выхватил, вытолкнул из круга Васю; этот большой
человек широко размахнул руками, как бы
встречая и желая обнять кого-то, его лицо улыбалось, сияло, когда он пошел по кругу, — очень красивое и гордое лицо.
Приятно было наблюдать за деревьями спокойное, парадное движение праздничной толпы по аллее.
Люди шли в косых лучах солнца
встречу друг другу, как бы хвастливо показывая себя, любуясь друг другом. Музыка, смягченная гулом голосов, сопровождала их лирически ласково. Часто доносился веселый смех, ржание коня, за углом ресторана бойко играли на скрипке, масляно звучала виолончель, женский голос пел «Матчиш», и Попов, свирепо нахмурясь, отбивая такт мохнатым пальцем по стакану, вполголоса, четко выговаривал...
— Ой, простите, глупо я пошутил, уподобив вас гривеннику! Вы, Клим Иваныч, поверьте слову: я цену вам как раз весьма чувствую! Душевнейше рад
встретить в лице вашем не пустозвона и празднослова, не злыдня, подобного, скажем, зятьку моему, а
человека сосредоточенного ума, философически обдумывающего видимое и творимое. Эдакие
люди — редки, как, примерно… двуглавые рыбы, каких и вовсе нет. Мне знакомство с вами — удача, праздник…
«Вожди молодежи», — подумал Самгин, вспомнив, как юные курсистки и студенты обожали этих
людей, как очарованно слушали их речи на диспутах «Вольно-экономического общества», как влюбленно
встречали и провожали их на нелегальных вечеринках, в тесных квартирах интеллигентов, которые сочувствовали марксизму потому, что им нравилось «самодовлеющее начало экономики».
Когда Самгин пришел знакомиться с делами, его
встретил франтовато одетый молодой
человек, с длинными волосами и любезной улыбочкой на смуглом лице. Прищурив черные глаза, он сообщил, что патрон нездоров, не выйдет, затем, указав на две стопы бумаг в синих обложках с надписью «Дело», сказал...