Неточные совпадения
Эта сцена, испугав, внушила ему более осторожное
отношение к Варавке, но все-таки он не мог отказывать себе изредка посмотреть
в глаза Бориса взглядом человека, знающего его постыдную тайну. Он хорошо видел, что его усмешливые взгляды волнуют мальчика, и это было приятно видеть, хотя Борис все так же дерзко насмешничал, следил за ним все более подозрительно и кружился около него ястребом. И опасная эта игра быстро довела Клима до того, что он забыл осторожность.
— Струна разума его настроена благозвучно и высоко. Особенно же ценю
в нем осторожное и скептическое даже
отношение к тем пустякам, коими наше юношество столь склонно увлекаться во вред себе.
Его особенно смущал взгляд глаз ее скрытого лица, именно он превращал ее
в чужую. Взгляд этот, острый и зоркий, чего-то ожидал, искал, даже требовал и вдруг, становясь пренебрежительным, холодно отталкивал. Было странно, что она разогнала всех своих кошек и что вообще
в ее
отношении к животным явилась какая-то болезненная брезгливость. Слыша ржанье лошади, она вздрагивала и морщилась, туго кутая грудь шалью; собаки вызывали у нее отвращение; даже петухи, голуби были явно неприятны ей.
Его раздражали непонятные
отношения Лидии и Макарова, тут было что-то подозрительное: Макаров, избалованный вниманием гимназисток, присматривался к Лидии не свойственно ему серьезно, хотя говорил с нею так же насмешливо, как с поклонницами его, Лидия же явно и, порою,
в форме очень резкой, подчеркивала, что Макаров неприятен ей. А вместе с этим Клим Самгин замечал, что случайные встречи их все учащаются, думалось даже: они и флигель писателя посещают только затем, чтоб увидеть друг друга.
— Меня беспокоит Лидия, — говорила она, шагая нога
в ногу с сыном. — Это девочка ненормальная, с тяжелой наследственностью со стороны матери. Вспомни ее историю с Туробоевым. Конечно, это детское, но… И у меня с нею не те
отношения, каких я желала бы.
Было нечто непримиримо обидное
в том, что существуют
отношения и настроения, непонятные ему.
— «Победа над идеализмом была
в то же время победой над женщиной». Вот — правда! Высота культуры определяется
отношением к женщине, — понимаешь?
Клим тоже находил
в Лидии ненормальное; он даже стал несколько бояться ее слишком пристального, выпытывающего взгляда, хотя она смотрела так не только на него, но и на Макарова. Однако Клим видел, что ее
отношение к Макарову становится более дружелюбным, а Макаров говорит с нею уже не так насмешливо и задорно.
— Красота более всего необходима нам, когда мы приближаемся к женщине, как животное к животному.
В этой области
отношений красота возникла из чувства стыда, из нежелания человека быть похожим на козла, на кролика.
Но, как всегда, и
в этот раз Варавка незаметно привел его к необходимости сказать, что Лидия слишком часто встречается с Макаровым и что
отношения их очень похожи на роман.
«Интересно: как она встретится с Макаровым? И — поймет ли, что я уже изведал тайну
отношений мужчины и женщины? А если догадается — повысит ли это меня
в ее глазах? Дронов говорил, что девушки и женщины безошибочно по каким-то признакам отличают юношу, потерявшего невинность. Мать сказала о Макарове: по глазам видно — это юноша развратный. Мать все чаще начинает свои сухие фразы именем бога, хотя богомольна только из приличия».
Ты
в каких
отношениях с этим парнем?
— Неужели ты серьезно думаешь, что я… что мы с Макаровым
в таких
отношениях? И не понимаешь, что я не хочу этого… что из-за этого он и стрелял
в себя? Не понимаешь?
В минуты таких размышлений наедине с самим собою Клим чувствовал себя умнее, крепче и своеобразней всех людей, знакомых ему. И
в нем постепенно зарождалось снисходительное
отношение к ним, не чуждое улыбчивой иронии, которой он скрытно наслаждался. Уже и Варавка порою вызывал у него это новое чувство, хотя он и деловой человек, но все-таки чудаковатый болтун.
Изумляло Клима небрежное, а порою резкое
отношение Кутузова к Марине, как будто эта девица была
в его глазах существом низшим.
Клим усмехнулся, но промолчал. Он уже приметил, что все студенты, знакомые брата и Кутузова, говорят о профессорах, об университете почти так же враждебно, как гимназисты говорили об учителях и гимназии.
В поисках причин такого
отношения он нашел, что тон дают столь различные люди, как Туробоев и Кутузов. С ленивенькой иронией, обычной для него, Туробоев говорил...
— Совершенно ясно, что культура погибает, потому что люди привыкли жить за счет чужой силы и эта привычка насквозь проникла все классы, все
отношения и действия людей. Я — понимаю: привычка эта возникла из желания человека облегчить труд, но она стала его второй природой и уже не только приняла отвратительные формы, но
в корне подрывает глубокий смысл труда, его поэзию.
— Вот что, Клим: Алина не глупее меня. Я не играю никакой роли
в ее романе. Лютова я люблю. Туробоев нравится мне. И, наконец, я не желаю, чтоб мое
отношение к людям корректировалось тобою или кем-нибудь другим.
Клим Самгин попытался успокоиться, напомнив себе, что,
в сущности, у него есть стержень: это его честное
отношение к себе самому.
Он находил, что
в этом их
отношение к нему совершенно сходно.
Клим Самгин никак не мог понять свое
отношение к Спивак, и это злило его. Порою ему казалось, что она осложняет смуту
в нем, усиливает его болезненное состояние. Его и тянуло к ней и отталкивало от нее.
В глубине ее кошачьих глаз,
в центре зрачка, он подметил холодноватую, светлую иголочку, она колола его как будто насмешливо, а может быть, зло. Он был уверен, что эта женщина с распухшим животом чего-то ищет
в нем, хочет от него.
Этим создавалось впечатление, что Никодим Иванович всегда живет
в состоянии неугомонного творчества, и это вызывало у Диомидова неприязненное
отношение к писателю.
— Я думаю, что
отношения мужчин и женщин вообще — не добро. Они — неизбежны, но добра
в них нет. Дети? И ты, и я были детьми, но я все еще не могу понять: зачем нужны оба мы?
— Я не одобряю ее
отношение к нему. Она не различает любовь от жалости, и ее ждет ужасная ошибка. Диомидов удивляет, его жалко, но — разве можно любить такого? Женщины любят сильных и смелых, этих они любят искренно и долго. Любят, конечно, и людей со странностями. Какой-то ученый немец сказал: «Чтобы быть замеченным, нужно впадать
в странности».
— Зн’ачит: «Р’усск’ие
в’едомости» б’ез их академизма и, как вы сказали, — с максимумом живого
отношения к истинно культурным нуждам края?
Затем Самгину вспомнилось, что
в Петербурге он неоднократно чувствовал двойственность своего
отношения к этому человеку: «кутузовщина» — неприятна, а сам Кутузов привлекает чем-то, чего нет
в других людях.
— С удовольствием, — сказал Клим. Он чувствовал себя виноватым пред Иноковым, догадывался, что зачем-то нужен ему,
в нем вспыхнуло любопытство и надежда узнать: какие
отношения спутали Инокова, Корвина и Спивак?
Он так и определял: вкус, ибо находил, что после Лидии
в его
отношение к женщине вошло что-то горькое, едкое.
На его взгляд, Варвара должна бы вносить
в эту дружбу нечто крикливое, драматическое и
в то же время сентиментальное, а он видел, что и Маракуев и она придают
отношениям своим характер легкой комедии.
— Кухарка Анфимьевна
в прекрасных
отношениях с полицией…
— Из Брянска попал
в Тулу. Там есть серьезные ребята. А ну-ко, думаю, зайду к Толстому? Зашел. Поспорили о евангельских мечах. Толстой сражался тем тупым мечом, который Христос приказал сунуть
в ножны. А я — тем, о котором было сказано: «не мир, но меч», но против этого меча Толстой оказался неуязвим, как воздух. По
отношению к логике он весьма своенравен. Ну, не понравились мы друг другу.
И, взяв Прейса за плечо, подтолкнул его к двери, а Клим, оставшись
в комнате, глядя
в окно на железную крышу, почувствовал, что ему приятен небрежный тон, которым мужиковатый Кутузов говорил с маленьким изящным евреем. Ему не нравились демократические манеры, сапоги, неряшливо подстриженная борода Кутузова; его несколько возмутило
отношение к Толстому, но он видел, что все это, хотя и не украшает Кутузова, но делает его завидно цельным человеком. Это — так.
Мысли его растекались по двум линиям: думая о женщине, он
в то же время пытался дать себе отчет
в своем
отношении к Степану Кутузову. Третья встреча с этим человеком заставила Клима понять, что Кутузов возбуждает
в нем чувствования слишком противоречивые. «Кутузовщина», грубоватые шуточки, уверенность
в неоспоримости исповедуемой истины и еще многое — антипатично, но прямодушие Кутузова, его сознание своей свободы приятно
в нем и даже возбуждает зависть к нему, притом не злую зависть.
— Да, — тут многое от церкви, по вопросу об
отношении полов все вообще мужчины мыслят более или менее церковно. Автор — умный враг и — прав, когда он говорит о «не тяжелом, но губительном господстве женщины». Я думаю, у нас он первый так решительно и верно указал, что женщина бессознательно чувствует свое господство, свое центральное место
в мире. Но сказать, что именно она является первопричиной и возбудителем культуры, он, конечно, не мог.
— Ведь не ведете же вы ваши записки для отвода глаз, как говорится! — воскликнул офицер. —
В них совершенно ясно выражено ваше отрицательное
отношение к политиканам, и, хотя вы не называете имен, мне ведь известно, что вы посещали кружок Маракуева…
Он чувствовал себя окрепшим. Все испытанное им за последний месяц утвердило его
отношение к жизни, к людям. О себе сгоряча подумал, что он действительно независимый человек и,
в сущности, ничто не мешает ему выбрать любой из двух путей, открытых пред ним. Само собою разумеется, что он не пойдет на службу жандармов, но, если б издавался хороший, независимый от кружков и партий орган, он, может быть, стал бы писать
в нем. Можно бы неплохо написать о духовном родстве Константина Леонтьева с Михаилом Бакуниным.
Подсчитав все маленькие достоинства Варвары, он не внес
в свое
отношение к ней ничего нового, но чувство недоверия заставило его присматриваться к ней более внимательно, и скоро он убедился, что это испытующее внимание она оценивает как любовь.
Он имел право думать так не только потому, что Варвара, оправясь и весело похорошев, загорелась нежной и жадной, но все-таки не отягчающей его страстью, но и потому еще, что
в ее
отношении явилось еще более заботливости о нем, заботливости настолько трогательной, что он даже сказал...
Сталкиваясь с купцами, мещанами, попами, он находил, что эти люди вовсе не так свирепо жадны и глупы, как о них пишут и говорят, и что их будто бы враждебное
отношение ко всяким новшествам,
в сущности, здоровое недоверие людей осторожных.
Тут Самгин подумал, что
отношение Татьяны к брату очень похоже на обыкновеннейший роман, но вспомнил, что Алексей — приемыш
в семье Гогиных.
У кого-то из старых французов, Феваля или Поль де-Кока, он вычитал, что
в интимных
отношениях супругов есть признаки, по которым муж, если он не глуп, всегда узнает, была ли его жена
в объятиях другого мужчины.
—
В твоем
отношении к буржуазии нет резкости, непримиримости, характерной для большевизма.
— Но ведь вы с нею, кажется, давно знакомы и…
в добрых
отношениях?
Самгину было трудно с ним, но он хотел смягчить
отношение матери к себе и думал, что достигнет этого, играя с сыном, а мальчик видел
в нем человека, которому нужно рассказать обо всем, что есть на свете.
Он чувствовал, что эти мысли отрезвляют и успокаивают его. Сцена с женою как будто определила не только
отношения с нею, а и еще нечто, более важное. На дворе грохнуло, точно ящик упал и разбился, Самгин вздрогнул, и
в то же время
в дверь кабинета дробно застучала Варвара, глухо говоря...
Какая-то сила вытолкнула из домов на улицу разнообразнейших людей, — они двигались не по-московски быстро, бойко, останавливались, собирались группами, кого-то слушали, спорили, аплодировали, гуляли по бульварам, и можно было думать, что они ждут праздника. Самгин смотрел на них, хмурился, думал о легкомыслии людей и о наивности тех, кто пытался внушить им разумное
отношение к жизни. По ночам пред ним опять вставала картина белой земли
в красных пятнах пожаров, черные потоки крестьян.
«
Отношение человека к жизни зависит от перемещения
в пространстве. Наше, земное пространство ограничено пределами, оскорбительными для нашего духа, но даже и
в нем…» Дальше Кумов говорил что-то невразумительное о норманнах
в Англии,
в России, Сицилии.
Самгину хотелось поговорить с Калитиным и вообще ближе познакомиться с этими людьми, узнать —
в какой мере они понимают то, что делают. Он чувствовал, что студенты почему-то относятся к нему недоброжелательно, даже, кажется, иронически, а все остальные люди той части отряда, которая пользовалась кухней и заботами Анфимьевны, как будто не замечают его. Теперь Клим понял, что, если б его не смущало
отношение студентов, он давно бы стоял ближе к рабочим.
Разговорам ее о религии он не придавал значения, считая это «системой фраз»; украшаясь этими фразами, Марина скрывает
в их необычности что-то более значительное, настоящее свое оружие самозащиты;
в силу этого оружия она верит, и этой верой объясняется ее спокойное
отношение к действительности, властное — к людям. Но — каково же это оружие?
Зимними вечерами,
в теплой тишине комнаты, он, покуривая, сидел за столом и не спеша заносил на бумагу пережитое и прочитанное — материал своей будущей книги. Сначала он озаглавил ее: «Русская жизнь и литература
в их
отношении к разуму», но этот титул показался ему слишком тяжелым, он заменил его другим...