Неточные совпадения
Он перевелся из другого города
в пятый класс; уже третий год, восхищая учителей успехами
в науках, смущал и раздражал их своим поведением. Среднего
роста, стройный, сильный, он ходил легкой, скользящей походкой, точно артист цирка. Лицо у него было не русское, горбоносое, резко очерченное, но его смягчали карие, женски ласковые глаза и невеселая улыбка красивых, ярких губ; верхняя уже поросла темным пухом.
— Ошибочно думать, что энергия людей, соединенных
в организации,
в партии, — увеличивается
в своей силе. Наоборот: возлагая свои желания, надежды, ответственность на вождей, люди тем самым понижают и температуру и
рост своей личной энергии. Идеальное воплощение энергии — Робинзон Крузо.
—
В университете учатся немцы, поляки, евреи, а из русских только дети попов. Все остальные россияне не учатся, а увлекаются поэзией безотчетных поступков. И страдают внезапными припадками испанской гордости. Еще вчера парня тятенька за волосы драл, а сегодня парень считает небрежный ответ или косой взгляд профессора поводом для дуэли. Конечно, столь задорное поведение можно счесть за необъяснимо быстрый
рост личности, но я склонен думать иначе.
— Ну, а — Дмитрий? — спрашивала она. — Рабочий вопрос изучает? О, боже! Впрочем, я так и думала, что он займется чем-нибудь
в этом роде. Тимофей Степанович убежден, что этот вопрос раздувается искусственно. Есть люди, которым кажется, что это Германия, опасаясь
роста нашей промышленности, ввозит к нам рабочий социализм. Что говорит Дмитрий об отце? За эти восемь месяцев — нет, больше! — Иван Акимович не писал мне…
В соседней комнате суетились — Лидия
в красной блузе и черной юбке и Варвара
в темно-зеленом платье. Смеялся невидимый студент Маракуев. Лидия казалась ниже
ростом и более, чем всегда, была похожа на цыганку. Она как будто пополнела, и ее тоненькая фигурка утратила бесплотность. Это беспокоило Клима; невнимательно слушая восторженные излияния дяди Хрисанфа, он исподлобья, незаметно рассматривал Диомидова, бесшумно шагавшего из угла
в угол комнаты.
Среднего
роста, очень стройный, Диомидов был одет
в черную блузу, подпоясан широким ремнем; на ногах какие-то беззвучные, хорошо вычищенные сапоги. Клим заметил, что раза два-три этот парень, взглянув на него, каждый раз прикусывал губу, точно не решаясь спросить о чем-то.
Остановясь среди комнаты, он взмахнул рукой, хотел еще что-то сказать, но явился дьякон, смешно одетый
в старенькую, короткую для его
роста поддевку и очень смущенный этим. Макаров стал подшучивать над ним, он усмехнулся уныло и загудел...
Это был человек среднего
роста, одетый
в широкие, длинные одежды той неуловимой окраски, какую принимают листья деревьев поздней осенью, когда они уже испытали ожог мороза.
«Да, эволюция! Оставьте меня
в покое. Бесплодные мудрствования — как это? Grübelsucht. Почему я обязан думать о мыслях, людях, событиях, не интересных для меня, почему? Я все время чувствую себя
в чужом платье: то слишком широкое, оно сползает с моих плеч, то, узкое, стесняет мой
рост».
По вечерам, не часто, Самгин шел к Варваре, чтоб отдохнуть часок
в привычной игре с нею, поболтать с Любашей, которая, хотя несколько мешала игре, но становилась все более интересной своей осведомленностью о жизни различных кружков, о
росте «освободительного», — говорила она, — движения.
Был он ниже среднего
роста, очень худенький,
в блузе цвета осенних туч и похожей на блузу Льва Толстого; он обладал лицом подростка, у которого преждевременно вырос седоватый клинушек бороды; его черненькие глазки неприятно всасывали Клима, лицо украшал остренький нос и почти безгубый ротик, прикрытый белой щетиной негустых усов.
В столовую влез как-то боком, точно
в трамвай, человек среднего
роста, плотный, чернобородый, с влажными глазами и недовольным лицом.
В столовой, у стола, сидел другой офицер, небольшого
роста, с темным лицом, остроносый, лысоватый,
в седой щетине на черепе и верхней губе, человек очень пехотного вида; мундир его вздулся на спине горбом, воротник наехал на затылок. Он перелистывал тетрадки и, когда вошел Клим, спросил, взглянув на него плоскими глазами...
В этом отеческом тоне он долго рассказывал о деятельности крестьянского банка, переселенческого управления, церковноприходских школ, о
росте промышленности, требующей все более рабочих рук, о том, что правительство должно вмешаться
в отношения работодателей и рабочих; вот оно уже сократило рабочий день, ввело фабрично-заводскую инспекцию,
в проекте больничные и страховые кассы.
И еще раз убеждался
в том, как много люди выдумывают, как они, обманывая себя и других, прикрашивают жизнь. Когда Любаша, ухитрившаяся побывать
в нескольких городах провинции, тоже начинала говорить о
росте революционного настроения среди учащейся молодежи, об успехе пропаганды марксизма, попытках организации рабочих кружков, он уже знал, что все это преувеличено по крайней мере на две трети. Он был уверен, что все человеческие выдумки взвешены
в нем, как пыль
в луче солнца.
Среднего
роста, он был не толст, но кости у него широкие и одет он во все толстое. Руки тяжелые, неловкие, они прятались
в карманы, под стол, как бы стыдясь широты и волосатости кистей. Оказалось, что он изъездил всю Россию от Астрахани до Архангельска и от Иркутска до Одессы, бывал на Кавказе,
в Финляндии.
Недалеко от него стоял, сунув руки
в карманы, человек высокого
роста, бритый, судя по костюму и по закоптевшему лицу — рабочий-металлист.
Вот он встал, показался
в зеркале во весь
рост, затем исчез, и было слышно, что он отдернул драпировку окна.
Сидя
в постели, она заплетала косу. Волосы у нее были очень тонкие, мягкие, косу она укладывала на макушке холмиком, увеличивая этим свой
рост. Казалось, что волос у нее немного, но, когда она распускала косу, они покрывали ее спину или грудь почти до пояса, и она становилась похожа на кающуюся Магдалину.
Поздно вечером к нему
в гостиницу явился человек среднего
роста, очень стройный, но голова у него была несоразмерно велика, и поэтому он казался маленьким. Коротко остриженные, но прямые и жесткие волосы на голове торчали
в разные стороны, еще более увеличивая ее. На круглом, бритом лице — круглые выкатившиеся глаза, толстые губы, верхнюю украшали щетинистые усы, и губа казалась презрительно вздернутой. Одет он
в белый китель, высокие сапоги,
в руке держал солидную палку.
Когда Муромский встал, он оказался человеком среднего
роста, на нем была черная курточка, похожая на блузу; ноги его,
в меховых туфлях, напоминали о лапах зверя. Двигался он слишком порывисто для военного человека. За обедом оказалось, что он не пьет вина и не ест мяса.
Красный огонек угольной лампочки освещал полотнище ворот, висевшее на одной петле, человека
в тулупе, с медной пластинкой на лбу, и еще одного, ниже
ростом, тоже
в тулупе и похожего на копну сена.
Лютов ввел под руку Алину, она была одета
в подобие сюртука, казалась выше
ростом и тоньше, а он, рядом с нею, — подросток.
Марина посмотрела на него, улыбаясь, хотела что-то сказать, но вошли Безбедов и Турчанинов; Безбедов —
в дворянском мундире и брюках,
в туфлях на босых ногах, — ему удалось причесать лохматые волосы почти гладко, и он казался менее нелепым — осанистым, серьезным; Турчанинов,
в поддевке и резиновых галошах, стал ниже
ростом, тоньше, лицо у него было несчастное. Шаркая галошами, он говорил, не очень уверенно...
Он был наряжен
в необыкновенно пестрый костюм из толстой, пестрой, мохнатой материи, казался ниже
ростом, но как будто еще более развинченным.
Каждый из них, поклонясь Марине, кланялся всем братьям и снова — ей. Рубаха на ней, должно быть, шелковая, она — белее, светлей. Как Вася, она тоже показалась Самгину выше
ростом. Захарий высоко поднял свечу и, опустив ее, погасил, — то же сделала маленькая женщина и все другие. Не разрывая полукруга, они бросали свечи за спины себе,
в угол. Марина громко и сурово сказала...
«Если б я влюбился
в нее, она вытеснила бы из меня все… Что — все? Она меня назвала неизлечимым умником, сказала, что такие, как я, болезнь мира. Это неверно. Неправда. Я — не книжник, не догматик, не моралист. Я знаю много, но не пытаюсь учить. Не выдумываю теории, которые всегда ограничивают свободный
рост мысли и воображения».
«Взволнована», — отметил Самгин. Она казалась еще более молодой и красивой, чем была
в России. Простое, светло-серое платье подчеркивало стройность ее фигуры, высокая прическа, увеличивая
рост, как бы короновала ее властное и яркое лицо.
Надо брать пример с немцев, у них
рост социализма идет нормально, путем отбора лучших из рабочего класса и включения их
в правящий класс, — говорил Попов и, шагнув, задел ногой ножку кресла, потом толкнул его коленом и, наконец, взяв за спинку, отставил
в сторону.
— Ага, — оживленно воскликнул Бердников. — Да, да, она скупа, она жадная!
В делах она — палач. Умная. Грубейший мужицкий ум, наряженный
в книжные одежки. Мне — она — враг, — сказал он
в три удара, трижды шлепнув ладонью по своему колену. —
Росту промышленности русской — тоже враг. Варягов зовет — понимаете? Продает англичанам огромное дело. Ростовщица. У нее
в Москве подручный есть, какой-то хлыст или скопец, дисконтом векселей занимается на ее деньги, хитрейший грабитель! Раб ее, сукин сын…
Из двери дома быстро, почти наскочив на Самгина, вышла женщина
в белом платье, без шляпы, смерила его взглядом и пошла впереди, не торопясь. Среднего
роста, очень стройная, легкая.
— Ну, и не говорите, — посоветовал Тагильский. При огне лицо его стало как будто благообразнее: похудело, опали щеки, шире открылись глаза и как-то добродушно заершились усы. Если б он был выше
ростом и не так толст, он был бы похож на офицера какого-нибудь запасного батальона, размещенного
в глухом уездном городе.
Он явился
в каком-то затейливом, сером сюртуке, похожем на мундир, и этот костюм сделал его выше
ростом, благообразней. Настроен он был весело, таким Самгин еще не наблюдал его.
— Вопрос не
в том, как примирить индивидуальное с социальным,
в эпоху, когда последнее оглушает, ослепляет, ограничивает свободу
роста нашего «я», — вопрос
в том, следует ли примирять?
Она определила отношения шепотом и, с ужасом воскликнув: — Подумайте! И это — царица! — продолжала: — А
в то же время у Вырубовой — любовник, — какой-то простой сибирский мужик, богатырь, гигантского
роста, она держит портрет его
в Евангелии… Нет, вы подумайте:
в Евангелии портрет любовника! Черт знает что!
Ужинали миролюбиво, восхищаясь вкусом сига и огромной индейки, сравнивали гастрономические богатства Милютиных лавок с богатствами Охотного ряда, и все, кроме Ореховой, согласились, что
в Москве едят лучше, разнообразней. Краснов, сидя против Ногайцева, начал было говорить о том, что непрерывный
рост разума людей расширяет их вкус к земным благам и тем самым увеличивает количество страданий, отнюдь не способствуя углублению смысла бытия.
— Истина буддизма
в аксиоме: всякое существование есть страдание, но
в страдание оно обращается благодаря желанию. Непрерывный
рост страданий благодаря
росту желаний и, наконец, смерть — убеждают человека
в иллюзорности его стремления достигнуть личного блага.
Тон газеты «Новое время» не совпадал с погодой, передовая по-весеннему ликовала, сообщая о
росте вкладов
в сберегательные кассы, далее рассказывалось, что количество деревенских домохозяев, укрепивших землю
в собственность, достигло почти шестисот тысяч.
— Персы «низложили» шаха, турки султана,
в Германии основан Союз Ганзы, союз фабрикантов для борьбы против «Союза сельских хозяев», правительство немцев отклонило предложение Англии о сокращении морских вооружений, среди нашей буржуазии заметен
рост милитаризма… — ты думаешь, между этими фактами нет связи? Есть… и — явная…
Голова у него была не по
росту большая, и
в профиль он напоминал гвоздь, изогнутый посредине.
За спиною Самгина открылась дверь и повеяло крепкими духами. Затем около него явилась женщина среднего
роста,
в пестром облаке шелка, кружев,
в меховой накидке на плечах,
в тяжелой чалме волос, окрашенных
в рыжий цвет, румяная, с задорно вздернутым носом, синеватыми глазами, с веселой искрой
в них. Ее накрашенный рот улыбался, обнажая мелкие мышиные зубы, вообще она была ослепительно ярка.
— Конституция замечательно успешно способствует
росту банков, так я,
в качестве любителя фокусов экономики, сочиняю разные доклады о перспективах и возможностях. Банки растут, как чирьи, сиречь — фурункулы.
Говорков — среднего
роста, стройный, смуглолицый, черноглазый, с толстыми усами и квадратной бородкой, темные, бритые щеки его нервно дрожат, говорит он высоким голосом, крикливо и как бы откусывая слова, курчавые волосы его лежат на голове гладко, поблескивают, как шелк, и
в них немало седых.
— Представительное правление несовершенно, допустим. Но пример Германии,
рост количества представителей рабочего класса
в рейхстаге неопровержимо говорит нам о способности этой системы к развитию.
Самгин через плечо свое присмотрелся к нему, увидал, что Кутузов одет
в шведскую кожаную тужурку, похож на железнодорожного рабочего и снова отрастил обширную бороду и стал как будто более узок
в плечах, но выше
ростом. Но лицо нимало не изменилось, все так же широко открыты серые глаза и
в них знакомая усмешка.
— Одно из основных качеств русской интеллигенции — она всегда опаздывает думать. После того как рабочие Франции
в 30-х и 70-х годах показали силу классового пролетарского самосознания, у нас все еще говорили и писали о том, как здоров труд крестьянина и как притупляет
рост разума фабричный труд, — говорил Кутузов, а за дверью весело звучал голос Елены...
В общем ему жилось весьма спокойно, уютно, и все, что
в различной степени искренно тревожило людей, для него служило средством усиления
роста его значительности, популярности.
Уже смеркалось, когда явился веселый, румяный Фроленков и с ним трое мужиков: один — тоже высокий, широколобый, рыжий, на деревянной ноге, с палочкой
в мохнатой лапе, суровое, носатое лицо окружено аккуратно подстриженной бородой, глаза спрятаны под густыми бровями, на его могучей фигуре синий кафтан; другой — пониже
ростом, лысый, седобородый, курносый,
в полукафтанье на вате,
в сапогах из какой-то негнущейся кожи, точно из кровельного железа.
— Война — явление исторически неизбежное, — докторально начал он, сняв очки и протирая стекла платком. — Война свидетельствует о количественном и качественном
росте народа.
В основе войны лежит конкуренция. Каждый из вас хочет жить лучше, чем он живет, так же и каждое государство, каждый народ…
— Вот я согласен, — ответил
в конце стола человек маленького
роста, он встал, чтоб его видно было; Самгину издали он показался подростком, но от его ушей к подбородку опускались не густо прямые волосы бороды, на подбородке она была плотной и,
в сумраке, казалась тоже синеватой.