Неточные совпадения
Лежа
в карете, морщась от сильных
толчков, он погладил правою рукою колено Клима.
— Я — не зря говорю. Я — человек любопытствующий. Соткнувшись с каким-нибудь ближним из простецов, но беспокойного взгляда на жизнь, я даю ему два-три
толчка в направлении, сыну моему любезном, марксистском. И всегда оказывается, что основные начала учения сего у простеца-то как бы уже где-то под кожей имеются.
Потом снова скакали взмыленные лошади Власовского, кучер останавливал их на скаку, полицмейстер, стоя, размахивал руками, кричал
в окна домов, на рабочих, на полицейских и мальчишек, а окричав людей, устало валился на сиденье коляски и
толчком в спину кучера снова гнал лошадей. Длинные усы его, грозно шевелясь, загибались к затылку.
Толчки ветра и людей раздражали его. Варвара мешала, нагибаясь, поправляя юбку, она сбивалась с ноги, потом, подпрыгивая, чтоб идти
в ногу с ним, снова путалась
в юбке. Клим находил, что Спивак идет деревянно, как солдат, и слишком высоко держит голову, точно она гордится тем, что у нее умер муж. И шагала она, как по канату, заботливо или опасливо соблюдая прямую линию. Айно шла за гробом тоже не склоняя голову, но она шла лучше.
Роща редела, отступая от дороги
в поле, спускаясь
в овраг; вдали, на холме, стало видно мельницу, растопырив крылья, она как бы преграждала путь. Самгин остановился, поджидая лошадей, прислушиваясь к шелесту веток под
толчками сыроватого ветра,
в шелест вливалось пение жаворонка. Когда лошади подошли, Клим увидал, что грязное колесо лежит
в бричке на его чемодане.
Самгин тоже простился и быстро вышел,
в расчете, что с этим парнем безопаснее идти. На улице
в темноте играл ветер, и, подгоняемый его
толчками, Самгин быстро догнал Судакова, — тот шел не торопясь, спрятав одну руку за пазуху, а другую
в карман брюк, шел быстро и пытался свистеть, но свистел плохо, — должно быть, мешала разбитая губа.
«Страшный человек», — думал Самгин, снова стоя у окна и прислушиваясь.
В стекла точно невидимой подушкой били. Он совершенно твердо знал, что
в этот час тысячи людей стоят так же, как он, у окошек и слушают, ждут конца. Иначе не может быть. Стоят и ждут.
В доме долгое время было непривычно тихо. Дом как будто пошатывался от мягких
толчков воздуха, а на крыше точно снег шуршал, как шуршит он весною, подтаяв и скатываясь по железу.
На другой день он проснулся рано и долго лежал
в постели, куря папиросы, мечтая о поездке за границу. Боль уже не так сильна, может быть, потому, что привычна, а тишина
в кухне и на улице непривычна, беспокоит. Но скоро ее начали раскачивать
толчки с улицы
в розовые стекла окон, и за каждым
толчком следовал глухой, мощный гул, не похожий на гром. Можно было подумать, что на небо, вместо облаков, туго натянули кожу и по коже бьют, как
в барабан, огромнейшим кулаком.
Она точно не слышала испуганного нытья стекол
в окнах,
толчков воздуха
в стены, приглушенных, тяжелых вздохов
в трубе печи. С необыкновенной поспешностью, как бы ожидая знатных и придирчивых гостей, она стирала пыль, считала посуду, зачем-то щупала мебель. Самгин подумал, что, может быть,
в этой шумной деятельности она прячет сознание своей вины перед ним. Но о ее вине и вообще о ней не хотелось думать, — он совершенно ясно представлял себе тысячи хозяек, которые, наверное, вот так же суетятся сегодня.
Через день он снова попал
в полосу необыкновенных событий. Началось с того, что ночью
в вагоне он сильнейшим
толчком был сброшен с дивана, а когда ошеломленно вскочил на ноги, кто-то хрипло закричал
в лицо ему...
Неприятно, волнами, набегала дремота, но заснуть не удавалось, мешали
толчки изнутри, вызывая дрожь
в теле.
Самгин видел, как за санями взорвался пучок огня, похожий на метлу, разодрал воздух коротким ударом грома, взметнул облако снега и зеленоватого дыма; все вокруг дрогнуло, зазвенели стекла, — Самгин пошатнулся от
толчка воздухом
в грудь,
в лицо и крепко прилепился к стене, на углу.
По ее густому шепоту, по
толчкам в спину Самгин догадался, что она испугалась и, кажется, подозревает его. Он быстро пробормотал несколько слов, и Марина, втолкнув его
в комнату, заговорила громче, деловито...
«Все
в мире стремится к более или менее устойчивому равновесию, — напомнил он себе. — Действительности дан революционный
толчок, она поколебалась, подвинулась вперед и теперь…»
Его привел
в себя
толчок в плечо и шепот...
Ему казалось, что
в нем зарождается некое новое настроение, но он не мог понять — что именно ново? Мысли самосильно принимали точные словесные формы, являясь давно знакомыми, он часто встречал их
в книгах. Он дремал, но заснуть не удавалось, будили
толчки непонятной тревоги.
Вера Петровна молчала, глядя
в сторону, обмахивая лицо кружевным платком. Так молча она проводила его до решетки сада. Через десяток шагов он обернулся — мать еще стояла у решетки, держась за копья обеими руками и вставив лицо между рук. Самгин почувствовал неприятный
толчок в груди и вздохнул так, как будто все время задерживал дыхание. Он пошел дальше, соображая...
На улице было солнечно и холодно, лужи, оттаяв за день, снова покрывались ледком, хлопотал ветер, загоняя
в воду перья куриц, осенние кожаные листья, кожуру лука, дергал пальто Самгина, раздувал его тревогу… И, точно
в ответ на каждый
толчок ветра, являлся вопрос...
Все люди
в зале шевелились, точно весь зал встряхнул чей-то
толчок.
Самгин слушал его невнимательно, думая: конечно, хорошо бы увидеть Бердникова на скамье подсудимых
в качестве подстрекателя к убийству! Думал о гостях, как легко подчиняются они
толчкам жизни, влиянию фактов, идей. Насколько он выше и независимее, чем они и вообще — люди, воспринимающие идеи, факты ненормально, болезненно.
И вот он трясется
в развинченной бричке, по избитой почтовой дороге от Боровичей на Устюжну. Сквозь туман иногда брызгает на колени мелкий, холодный дождь, кожаный верх брички трясется, задевает голову, Самгин выставил вперед и открыл зонтик, конец зонтика, при
толчках, упирается
в спину старика возничего, и старик хрипло вскрикивает...
Печь дышала
в спину Клима Ивановича, окутывая его сухим и вкусным теплом, тепло настраивало дремотно, умиротворяло, примиряя с необходимостью остаться среди этих людей, возбуждало какие-то быстрые, скользкие мысли. Идти на вокзал по колено
в снегу, под
толчками ветра — не хотелось, а на вокзале можно бы ночевать у кого-нибудь из служащих.
— Тосю я уважаю. Единственную. Она
в Ростове-на-Дону. Недавно от нее посланец был с запиской, написала, чтоб я выдал ему деньжата ее, 130 рублей. Я дал 300. У меня много их, денег. А посланец эдакий… топор. Сушеная рыба. Ночевал у меня. Он и раньше бывал у Тоси. Какой-то Тырков,
Толчков…
Самгин почувствовал нечто похожее на
толчок в грудь и как будто пошевелились каменные плиты под ногами, — это было так нехорошо, что он попытался объяснить себе стыдное, малодушное ощущение физически и сказал Дронову...