Неточные совпадения
От скуки Самгин сосчитал публику: мужчин оказалось двадцать три, женщин — девять. Толстая, большеглазая,
в дорогой
шубе и
в шляпке, отделанной стеклярусом, была похожа на актрису
в роли одной из бесчисленных купчих Островского. Затем, сосчитав, что троих судят более двадцати человек, Самгин подумал, что это очень дорогая процедура.
Черными кентаврами возвышались над толпой конные полицейские; близко к одному из них стоял высокий, тучный человек
в шубе с меховым воротником, а из воротника торчала голова лошади, кланяясь, оскалив зубы, сверкая удилами.
А другой человек, с длинным лицом,
в распахнутой
шубе, стоя на углу Кузнецкого моста под фонарем, уговаривал собеседника, маленького, но сутулого,
в измятой шляпе...
Пожилой, пьяный человек
в распахнутой
шубе, с шапкой
в руке, неверно шагая, смотрел изумленно под ноги себе и рычал...
Человек
в пенсне вырвался и побежал
в угол двора, а кто-то чернобородый,
в тяжелой
шубе, крикнул вслед ему...
В карете гостиницы, вместе с двумя немыми, которые, спрятав головы
в воротники
шуб, явно не желали ничего видеть и слышать, Самгин, сквозь стекло
в двери кареты, смотрел во тьму, и она казалась материальной, весомой, леденящим испарением грязи города, крови, пролитой
в нем сегодня, испарением жестокости и безумия людей.
«Извозчики — самый спокойный народ», — вспомнил Самгин. Ему загородил дорогу человек
в распахнутой
шубе,
в мохнатой шапке, он вел под руки двух женщин и сочно рассказывал...
Самгин видел, как она поглощала людей
в дорогих
шубах, гимназистов, благообразное, чистенькое мещанство, словоохотливых интеллигентов, шумные группы студенчества, нарядных и скромно одетых женщин, девиц.
Мелькали знакомые лица профессоров, адвокатов, журналистов; шевеля усами, шел старик Гогин, с палкой
в руке; встретился Редозубов
в тяжелой
шубе с енотовым воротником, воротник сердито ощетинился, а лицо Редозубова, туго надутое, показалось Самгину обиженным.
Тысячами шли рабочие, ремесленники, мужчины и женщины, осанистые люди
в дорогих
шубах, щеголеватые адвокаты, интеллигенты
в легких пальто, студенчество, курсистки, гимназисты, прошла тесная группа почтово-телеграфных чиновников и даже небольшая кучка офицеров. Самгин чувствовал, что каждая из этих единиц несет
в себе одну и ту же мысль, одно и то же слово, — меткое словцо, которое всегда, во всякой толпе совершенно точно определяет ее настроение. Он упорно ждал этого слова, и оно было сказано.
Она была
в шубке, от нее несло холодом и духами, капельки талого снега блестели на
шубе; хватая себя рукою за горло, она кричала...
На желтой крышке больничного гроба лежали два листа пальмы латании и еще какие-то ветки комнатных цветов; Алина — монументальная,
в шубе,
в тяжелой шали на плечах — шла, упираясь подбородком
в грудь; ветер трепал ее каштановые волосы; она часто, резким жестом руки касалась гроба, точно толкая его вперед, и, спотыкаясь о камни мостовой, толкала Макарова; он шагал, глядя вверх и вдаль, его ботинки стучали по камням особенно отчетливо.
Из переулка шумно вывалилось десятка два возбужденных и нетрезвых людей. Передовой, здоровый краснорожий парень
в шапке с наушниками,
в распахнутой лисьей
шубе, надетой на рубаху без пояса, встал перед гробом, широко расставив ноги
в длинных, выше колен, валенках, взмахнул руками так, что рубаха вздернулась, обнажив сильно выпуклый, масляно блестящий живот, и закричал визгливым, женским голосом...
Алина тоже что-то кричала, но голос ее заглушался визгом парня
в лисьей
шубе и криками его товарищей. Парень
в шубе, болтая головою, встряхивая наушниками шапки, визжал...
В толпе вертелся Лютов; сняв шапку, размахивая ею, он тоже что-то кричал, но парень
в шубе, пытаясь схватить его пьяной рукою, заглушал все голоса пронзительными визгами истерического восторга.
Взмахнув руками, он сбросил с себя
шубу и начал бить кулаками по голове своей; Самгин видел, что по лицу парня обильно текут слезы, видел, что большинство толпы любуется парнем, как фокусником, и слышал восторженно злые крики человека
в опорках...
Ее изумленное восклицание было вызвано тем, что Алина, сбросив
шубу на пол, прислонясь к стене, закрыла лицо руками и сквозь пальцы глухо, но внятно выругалась площадными словами. Самгин усмехнулся, — это понравилось ему, это еще более унижало женщину
в его глазах.
Выслушав краткий рассказ Клима, он замолчал и только
в прихожей, сбросив
шубу, спросил...
Впереди тяжело шагал человек
в шубе с лисьим воротником,
в меховой шапке с наушниками, — по шпалам тоже шли пассажиры; человек
в шапке сдержанно говорил...
— Никто никого не боится, — сказал человек
в шубе, обернулся, взглянул
в лицо Клима и, уступая ему дорогу, перешагнул на шпалы.
— Маловато порядка, — сказал человек
в лисьей
шубе и протяжно зевнул.
— Ну,
в чем дело? — резко крикнул он; человек
в шапке, запахнув
шубу, выпрямился, угодливо заговорил...
— Я сам — неудачник. Трижды ранен, крест имею, а жить — нечем. Живу на квартире у храпоидола…
в лисьей
шубе. Он с меня полтораста целковых взыскивает судом. На вокзале у меня украли золотой портсигар, подарок товарищей…
Та, сидя
в кресле деревянно прямо, точно бедная родственница, смотрела
в угол, где
шубы на вешалке казались безголовыми стражами.
«Вероятно, Уповаева хоронят», — сообразил он, свернул
в переулок и пошел куда-то вниз, где переулок замыкала горбатая зеленая крыша церкви с тремя главами над нею. К ней опускались два ряда приземистых, пузатых домиков, накрытых толстыми шапками снега. Самгин нашел, что они имеют некоторое сходство с людьми
в шубах, а окна и двери домов похожи на карманы. Толстый слой серой, холодной скуки висел над городом. Издали доплывало унылое пение церковного хора.
Он не заметил, откуда выскочила и, с разгона, остановилась на углу черная, тонконогая лошадь, — остановил ее Судаков, запрокинувшись с козел назад, туго вытянув руки; из-за угла выскочил человек
в сером пальто, прыгнул
в сани, — лошадь помчалась мимо Самгина, и он видел, как серый человек накинул на плечи
шубу, надел мохнатую шапку.
В городе было не по-праздничному тихо, музыка на катке не играла, пешеходы встречались редко, гораздо больше — извозчиков и «собственных упряжек»; они развозили во все стороны солидных и озабоченных людей, и Самгин отметил, что почти все седоки едут, съежившись, прикрыв лица воротниками
шуб и пальто, хотя было не холодно.
— Приехала сегодня из Петербурга и едва не попала на бомбу; говорит, что видела террориста, ехал на серой лошади,
в шубе,
в папахе. Ну, это, наверное, воображение, а не террорист. Да и по времени не выходит, чтоб она могла наскочить на взрыв. Губернатор-то — дядя мужа ее. Заезжала я к ней, — лежит, нездорова, устала.
Неточные совпадения
В каморку постучалися. // Макар ушел… Сидела я, // Ждала, ждала, соскучилась. // Приотворила дверь. // К крыльцу карету подали. // «Сам едет?» — Губернаторша! — // Ответил мне Макар // И бросился на лестницу. // По лестнице спускалася //
В собольей
шубе барыня, // Чиновничек при ней.
Управившись с ребятами, //
В большой избе под
шубою // На печку я легла.
Но только что, въехав на широкий, полукруглый двор и слезши с извозчика, он вступил на крыльцо и навстречу ему швейцар
в перевязи беззвучно отворил дверь и поклонился; только что он увидал
в швейцарской калоши и
шубы членов, сообразивших, что менее труда снимать калоши внизу, чем вносить их наверх; только что он услыхал таинственный, предшествующий ему звонок и увидал, входя по отлогой ковровой лестнице, статую на площадке и
в верхних дверях третьего состаревшегося знакомого швейцара
в клубной ливрее, неторопливо и не медля отворявшего дверь и оглядывавшего гостя, ― Левина охватило давнишнее впечатление клуба, впечатление отдыха, довольства и приличия.
Левин надел большие сапоги и
в первый paз не
шубу, а суконную поддевку, и пошел по хозяйству, шагая через ручьи, режущие глаза своим блеском на солнце, ступая то на ледок, то
в липкую грязь.
В светлом коридоре никого не было, кроме капельдинера и двух лакеев с
шубами на руках, слушавших у двери.