Неточные совпадения
Толстенькая и нескладная, она часто говорила о любви, рассказывала о
романах, ее похорошевшее личико возбужденно румянилось, в добрых, серых
глазах светилось тихое умиление старушки, которая повествует о чудесах, о житии святых, великомучеников.
Бывали дни, когда она смотрела на всех людей не своими
глазами, мягко, участливо и с такой грустью, что Клим тревожно думал: вот сейчас она начнет каяться, нелепо расскажет о своем
романе с ним и заплачет черными слезами.
— Да, голубчик, я влюбчива, берегись, — сказала она, подвинувшись к нему вместе со стулом, и торопливо, порывисто, как раздевается очень уставший человек, начала рассказывать: — У меня уже был несчастный
роман, — усмехнулась она, мигая,
глаза ее как будто потемнели.
Вспоминать о Лидии он запрещал себе, воспоминания о ней раздражали его. Как-то, в ласковый час, он почувствовал желание подробно рассказать Варваре свой
роман; он испугался, поняв, что этот рассказ может унизить его в ее
глазах, затем рассердился на себя и заодно на Варвару.
И вот он сидит в углу дымного зала за столиком, прикрытым тощей пальмой, сидит и наблюдает из-под широкого, веероподобного листа. Наблюдать — трудно, над столами колеблется пелена сизоватого дыма, и лица людей плохо различимы, они как бы плавают и тают в дыме, все
глаза обесцвечены, тусклы. Но хорошо слышен шум голосов, четко выделяются громкие, для всех произносимые фразы, и, слушая их, Самгин вспоминает страницы ужина у банкира, написанные Бальзаком в его
романе «Шагреневая кожа».
Неточные совпадения
Всегда скромна, всегда послушна, // Всегда как утро весела, // Как жизнь поэта простодушна, // Как поцелуй любви мила, //
Глаза как небо голубые; // Улыбка, локоны льняные, // Движенья, голос, легкий стан — // Всё в Ольге… но любой
роман // Возьмите и найдете, верно, // Ее портрет: он очень мил, // Я прежде сам его любил, // Но надоел он мне безмерно. // Позвольте мне, читатель мой, // Заняться старшею сестрой.
«Странный этот лекарь!» — повторила она про себя. Она потянулась, улыбнулась, закинула руки за голову, потом пробежала
глазами страницы две глупого французского
романа, выронила книжку — и заснула, вся чистая и холодная, в чистом и душистом белье.
— Понадобилось, так явились и мысли и язык, хоть напечатать в
романе где-нибудь. А нет нужды, так и не умею, и
глаза не видят, и в руках слабость! Ты свое уменье затерял еще в детстве, в Обломовке, среди теток, нянек и дядек. Началось с неуменья надевать чулки и кончилось неуменьем жить.
— Что ж,
роман? — спросила она и подняла на него
глаза, чтоб посмотреть, с каким лицом он станет лгать.
— Не пиши, пожалуйста, только этой мелочи и дряни, что и без
романа на всяком шагу в
глаза лезет. В современной литературе всякого червяка, всякого мужика, бабу — всё в
роман суют… Возьми-ка предмет из истории, воображение у тебя живое, пишешь ты бойко. Помнишь, о древней Руси ты писал!.. А то далась современная жизнь!.. муравейник, мышиная возня: дело ли это искусства!.. Это газетная литература!