Неточные совпадения
Самгин отметил, что она
говорит о муже тоном девицы из зажиточной мещанской
семьи, как будто она до замужества жила в глухом уезде, по счастливому случаю вышла замуж за богатого интересного купца в губернию и вот благодарно, с гордостью вспоминает
о своей удаче. Он внимательно вслушивался: не звучит ли в словах ее скрытая ирония?
— Знаком я с нею лет
семь. Встретился с мужем ее в Лондоне. Это был тоже затейливых качеств мужичок. Не без идеала. Торговал пенькой, а хотелось ему заняться каким-нибудь тонким делом для утешения души. Он был из таких, у которых душа вроде опухоли и — чешется. Все с квакерами и вообще с английскими попами вожжался. Даже и меня в это вовлекли, но мне показалось, что попы английские, кроме портвейна, как раз ничего не понимают, а
о боге
говорят — по должности, приличия ради.
Он знал все,
о чем
говорят в «кулуарах» Государственной думы, внутри фракций, в министерствах, в редакциях газет, знал множество анекдотических глупостей
о жизни царской
семьи, он находил время читать текущую политическую литературу и, наскакивая на Самгина, спрашивал...
Вспомнил студент своих товарищей, которые неохотно
говорят о семьях, вспомнил свою мать, которая почти всегда лжет, когда ей приходится говорить о муже и детях…
Неточные совпадения
Алексей Александрович думал и
говорил, что ни в какой год у него не было столько служебного дела, как в нынешний; но он не сознавал того, что он сам выдумывал себе в нынешнем году дела, что это было одно из средств не открывать того ящика, где лежали чувства к жене и
семье и мысли
о них и которые делались тем страшнее, чем дольше они там лежали.
Подвязанный чиновник, ходивший уже
семь раз
о чем-то просить Алексея Александровича, интересовал и Сережу и швейцара. Сережа застал его раз в сенях и слышал, как он жалостно просил швейцара доложить
о себе,
говоря, что ему с детьми умирать приходится.
Ей всегда казалось, что он лучше всех в
семье понимает ее, хотя он мало
говорил о ней.
— Когда так, извольте послушать. — И Хин рассказал Грэю
о том, как лет
семь назад девочка
говорила на берегу моря с собирателем песен. Разумеется, эта история с тех пор, как нищий утвердил ее бытие в том же трактире, приняла очертания грубой и плоской сплетни, но сущность оставалась нетронутой. — С тех пор так ее и зовут, — сказал Меннерс, — зовут ее Ассоль Корабельная.
Вскоре она заговорила со мной
о фрегате,
о нашем путешествии. Узнав, что мы были в Портсмуте, она живо спросила меня, не знаю ли я там в Southsea церкви Св. Евстафия. «Как же, знаю, — отвечал я, хотя и не знал, про которую церковь она
говорит: их там не одна. — Прекрасная церковь», — прибавил я. «Yes… oui, oui», — потом прибавила она. «
Семь, — считал отец Аввакум, довольный, что разговор переменился, — я уж кстати и «oui» сочту», — шептал он мне.