Неточные совпадения
Варавка схватил его и стал подкидывать к потолку, легко,
точно мяч. Вскоре после этого привязался неприятный доктор Сомов, дышавший запахом водки и соленой рыбы; пришлось выдумать, что его фамилия круглая, как бочонок. Выдумалось, что дедушка
говорит лиловыми словами. Но, когда он сказал, что люди сердятся по-летнему и по-зимнему, бойкая дочь Варавки, Лида, сердито крикнула...
Варавка
говорил немного и словами крупными,
точно на вывесках.
— Со всех сторон плохо
говоришь, — кричал Варавка, и Клим соглашался: да, отец плохо
говорит и всегда оправдываясь,
точно нашаливший. Мать тоже соглашалась с Варавкой.
О боге она
говорила,
точно о добром и хорошо знакомом ей старике, который живет где-то близко и может делать все, что хочет, но часто делает не так, как надо.
По настоянию деда Акима Дронов вместе с Климом готовился в гимназию и на уроках Томилина обнаруживал тоже судорожную торопливость, Климу и она казалась жадностью. Спрашивая учителя или отвечая ему, Дронов
говорил очень быстро и как-то так всасывая слова,
точно они, горячие, жгли губы его и язык. Клим несколько раз допытывался у товарища, навязанного ему Настоящим Стариком...
На семнадцатом году своей жизни Клим Самгин был стройным юношей среднего роста, он передвигался по земле неспешной, солидной походкой,
говорил не много, стараясь выражать свои мысли
точно и просто, подчеркивая слова умеренными жестами очень белых рук с длинными кистями и тонкими пальцами музыканта.
Но почти всегда, вслед за этим, Клим недоуменно, с досадой, близкой злому унынию, вспоминал о Лидии, которая не умеет или не хочет видеть его таким, как видят другие. Она днями и неделями как будто даже и совсем не видела его,
точно он для нее бесплотен, бесцветен, не существует. Вырастая, она становилась все более странной и трудной девочкой. Варавка, улыбаясь в лисью бороду большой, красной улыбкой,
говорил...
Выскакивая на середину комнаты, раскачиваясь,
точно пьяный, он описывал в воздухе руками круги и эллипсы и
говорил об обезьяне, доисторическом человеке, о механизме Вселенной так уверенно, как будто он сам создал Вселенную, посеял в ней Млечный Путь, разместил созвездия, зажег солнца и привел в движение планеты.
Говорил он громко,
точно глухой, его сиповатый голос звучал властно. Краткие ответы матери тоже становились все громче, казалось, что еще несколько минут — и она начнет кричать.
Катин встретил Самгина почтительно, как отца, и восторженно,
точно юноша. Улыбаясь, кланяясь, он тряс обеими руками темную руку и торопливо
говорил...
Маргарита
говорила вполголоса, ленивенько растягивая пустые слова, ни о чем не спрашивая. Клим тоже не находил, о чем можно
говорить с нею. Чувствуя себя глупым и немного смущаясь этим, он улыбался. Сидя на стуле плечо в плечо с гостем, Маргарита заглядывала в лицо его поглощающим взглядом,
точно вспоминая о чем-то, это очень волновало Клима, он осторожно гладил плечо ее, грудь и не находил в себе решимости на большее. Выпили по две рюмки портвейна, затем Маргарита спросила...
Все чаще и как-то угрюмо Томилин стал
говорить о женщинах, о женском, и порою это у него выходило скандально. Так, когда во флигеле писатель Катин горячо утверждал, что красота — это правда, рыжий сказал своим обычным тоном человека, который
точно знает подлинное лицо истины...
В темно-синем пиджаке, в черных брюках и тупоносых ботинках фигура Дронова приобрела комическую солидность. Но лицо его осунулось, глаза стали неподвижней, зрачки помутнели, а в белках явились красненькие жилки,
точно у человека, который страдает бессонницей. Спрашивал он не так жадно и много, как прежде,
говорил меньше, слушал рассеянно и, прижав локти к бокам, сцепив пальцы, крутил большие, как старик. Смотрел на все как-то сбоку, часто и устало отдувался, и казалось, что
говорит он не о том, что думает.
Он был сконфужен, смотрел на Клима из темных ям под глазами неприятно пристально,
точно вспоминая что-то и чему-то не веря. Лидия вела себя явно фальшиво и, кажется, сама понимала это. Она
говорила пустяки, неуместно смеялась, удивляла необычной для нее развязностью и вдруг, раздражаясь, начинала высмеивать Клима...
Студент университета, в длинном,
точно кафтан, сюртуке, сероглазый, с мужицкой, окладистой бородою, стоял среди комнаты против щеголевато одетого в черное стройного человека с бледным лицом; держась за спинку стула и раскачивая его, человек этот
говорил с подчеркнутой любезностью, за которой Клим тотчас услышал иронию...
Угловатые движенья девушки заставляли рукава халата развеваться,
точно крылья, в ее блуждающих руках Клим нашел что-то напомнившее слепые руки Томилина, а
говорила Нехаева капризным тоном Лидии, когда та была подростком тринадцати — четырнадцати лет. Климу казалось, что девушка чем-то смущена и держится, как человек, захваченный врасплох. Она забыла переодеться, халат сползал с плеч ее, обнажая кости ключиц и кожу груди, окрашенную огнем лампы в неестественный цвет.
Клим не мог представить его иначе, как у рояля, прикованным к нему,
точно каторжник к тачке, которую он не может сдвинуть с места. Ковыряя пальцами двуцветные кости клавиатуры, он извлекал из черного сооружения негромкие ноты, необыкновенные аккорды и, склонив набок голову, глубоко спрятанную в плечи, скосив глаза, присматривался к звукам.
Говорил он мало и только на две темы: с таинственным видом и тихим восторгом о китайской гамме и жалобно, с огорчением о несовершенстве европейского уха.
— Меня эти вопросы волнуют, —
говорила она, глядя в небо. — На святках Дронов водил меня к Томилину; он в моде, Томилин. Его приглашают в интеллигентские дома, проповедовать. Но мне кажется, что он все на свете превращает в слова. Я была у него и еще раз, одна; он бросил меня,
точно котенка в реку, в эти холодные слова, вот и все.
Видел он и то, что его уединенные беседы с Лидией не нравятся матери. Варавка тоже хмурился, жевал бороду красными губами и
говорил, что птицы вьют гнезда после того, как выучатся летать. От него веяло пыльной скукой, усталостью, ожесточением. Он являлся домой измятый,
точно после драки. Втиснув тяжелое тело свое в кожаное кресло, он пил зельтерскую воду с коньяком, размачивал бороду и жаловался на городскую управу, на земство, на губернатора. Он
говорил...
Он ушел к себе наверх, прыгая по лестнице,
точно юноша; мать, посмотрев вслед ему, вздохнула и сморщилась,
говоря...
Слушая, он надувал багровые щеки, прищуривал медвежьи глазки, а когда
говорил, его бородища волнисто изгибалась на батисте рубашки,
точно огромный язык, готовый все слизать.
От него пахло водкой, и,
говоря, он щелкал зубами,
точно перекусывая нитки.
Вокруг лампы суетливо мелькали серенькие бабочки, тени их скользили по белой тужурке Макарова, всю грудь и даже лицо его испещряли темненькие пятнышки,
точно тени его торопливых слов. Клим Самгин находил, что Макаров
говорит скучно и наивно.
Входила монументальная,
точно из красной меди литая, Анфимьевна, внося на вытянутых руках полупудовую кулебяку, и, насладившись шумными выражениями общего восторга пред солидной красотой ее творчества, кланялась всем, прижимая руки к животу, благожелательно
говоря...
Он тотчас поверил, что это так и есть, в нем что-то разорвалось, наполнив его дымом едкой печали. Он зарыдал. Лютов обнял его, начал тихонько
говорить утешительное, ласково произнося имя Лидии; комната качалась,
точно лодка, на стене ее светился серебристо, как зимняя луна, и ползал по дуге, как маятник, циферблат часов Мозера.
— Тюремный сиделец
говорит об истории,
точно верный раб о своей барыне…
Иноков был зловеще одет в черную, суконную рубаху, подпоясанную широким ремнем, черные брюки его заправлены в сапоги; он очень похудел и, разглядывая всех сердитыми глазами, часто, вместе с Робинзоном, подходил к столу с водками. И всегда за ними боком,
точно краб, шел редактор. Клим дважды слышал, как он
говорил фельетонисту вполголоса...
На улице он
говорил так же громко и бесцеремонно, как в комнате, и разглядывал встречных людей в упор,
точно заплутавшийся, который ищет: кого спросить, куда ему идти?
На эстраду вышел большой, бородатый человек, в длинном и
точно из листового железа склепанном пиджаке. Гулким голосом он начал
говорить, как
говорят люди, показывающие дрессированных обезьян и тюленей.
По утрам, через час после того, как уходила жена, из флигеля шел к воротам Спивак, шел нерешительно,
точно ребенок, только что постигший искусство ходить по земле. Респиратор, выдвигая его подбородок, придавал его курчавой голове форму головы пуделя, а темненький, мохнатый костюм еще более подчеркивал сходство музыканта с ученой собакой из цирка. Встречаясь с Климом, он опускал респиратор к шее и
говорил всегда что-нибудь о музыке.
Говорил он быстро и
точно бежал по капризно изогнутой тропе, перепрыгивая от одной темы к другой. В этих прыжках Клим чувствовал что-то очень запутанное, противоречивое и похожее на исповедь. Сделав сочувственную мину, Клим молчал; ему было приятно видеть человека менее значительным, чем он воображал его.
Этот омрачнел, опустил голову, утратил свою книжность, уже не
говорил рублеными фразами и вообще как-то скрипел,
точно надломленный.
Прейс очень невнятно сказал что-то о преждевременности поставленного вопроса, тогда рыженький вскочил с дивана,
точно подброшенный пружинами, перебежал в угол, там с разбега бросился в кресло и, дергая бородку, оттягивая толстую, но жидкую губу, обнажая мелкие, неровные зубы и этим мешая себе
говорить, продолжал...
Дожидаясь, когда Маракуев выкричится, Макаров встряхивал головою,
точно отгоняя мух, и затем продолжал
говорить свое увещевающим тоном: он принес оттиск статьи неизвестного Самгину философа Н. Ф.
— Обо всем, — серьезно сказала Сомова, перебросив косу за плечо. — Чаще всего он
говорил: «Представьте, я не знал этого». Не знал же он ничего плохого, никаких безобразий,
точно жил в шкафе, за стеклом. Удивительно, такой бестолковый ребенок. Ну — влюбилась я в него. А он — астроном, геолог, — целая толпа ученых, и все опровергал какого-то Файэ, который, кажется, давно уже помер. В общем — милый такой, олух царя небесного. И — похож на Инокова.
— Вообразить не могла, что среди вашего брата есть такие… милые уроды. Он перелистывает людей,
точно книги. «Когда же мы венчаемся?» — спросила я. Он так удивился, что я почувствовала себя калуцкой дурой. «Помилуй,
говорит, какой же я муж, семьянин?» И я сразу поняла: верно, какой он муж? А он — еще: «Да и ты,
говорит, разве ты для семейной жизни с твоими данными?» И это верно, думаю. Ну, конечно, поплакала. Выпьем. Какая это прелесть, рябиновая!
Самгин-сын посмотрел на это несколько секунд и, опустив голову, прикрыл глаза, чтоб не видеть. В изголовье дивана стояла,
точно вырезанная из гранита, серая женщина и ворчливым голосом, удваивая гласные, искажая слова,
говорила...
—
Говорят, — он замечательный пропагандист. Но мне не нравится, он — груб, самолюбив и — ты обратил внимание, какие у него широкие зубы?
Точно клавиши гармоники.
— Вот болван! Ты можешь представить — он меня начал пугать,
точно мне пятнадцать лет! И так это глупо было, — ах, урод! Я ему
говорю: «Вот что, полковник: деньги на «Красный Крест» я собирала, кому передавала их — не скажу и, кроме этого, мне беседовать с вами не о чем». Тогда он начал: вы человек, я — человек, он — человек; мы люди, вы люди и какую-то чепуху про тебя…
Но — передумал и, через несколько дней, одетый алхимиком, стоял в знакомой прихожей Лютова у столика, за которым сидела, отбирая билеты, монахиня, лицо ее было прикрыто полумаской, но по неохотной улыбке тонких губ Самгин тотчас же узнал, кто это. У дверей в зал раскачивался Лютов в парчовом кафтане, в мурмолке и сафьяновых сапогах; держа в руке,
точно зонтик, кривую саблю, он покрякивал, покашливал и, отвешивая гостям поклоны приказчика,
говорил однообразно и озабоченно...
Говорили все сразу и так, как будто боялись внезапно онеметь. Пред Кутузовым публика теснилась,
точно в зоологическом саду пред зверем, которого хочется раздразнить. Писатель, рассердясь, кричал...
— Нет, — повторила Варвара. Самгин подумал: «Спрашивает она или протестует?» За спиной его гремели тарелки, ножи, сотрясала пол тяжелая поступь Анфимьевны, но он уже не чувствовал аппетита. Он
говорил не торопясь, складывая слова,
точно каменщик кирпичи, любуясь, как плотно ложатся они одно к другому.
Странно было слышать, что она
говорит,
точно гимназистка, как-то наивно, даже неправильно, не своей речью и будто бы жалуясь. Самгин начал рассказывать о городе то, что узнал от старика Козлова, но она, отмахиваясь платком от пчелы, спросила...
Говорил он долго,
точно забыв, что ему нужно к цензору, а кончил тем, что, ткнув пальцем в рукописи Самгина, крепко, так, что палец налился кровью, прижал их ко столу.
Самгин охотно пошел; он впервые услыхал, что унылую «Дубинушку» можно петь в таком бойком, задорном темпе. Пела ее артель, выгружавшая из трюма баржи соду «Любимова и Сольвэ». На палубе в два ряда стояло десять человек, они быстро перебирали в руках две веревки, спущенные в трюм, а из трюма легко,
точно пустые, выкатывались бочки; что они были тяжелы, об этом
говорило напряжение, с которым двое грузчиков, подхватив бочку и согнувшись, катили ее по палубе к сходням на берег.
Место Анфимьевны на кухне занял красноносый, сухонький старичок повар, странно легкий,
точно пустой внутри. Он
говорил неестественно гулким голосом, лицо его, украшенное редкими усиками, напоминало мордочку кота. Он явился пред Варварой и Климом пьяный и сказал...
Берендеев бывал редко и вел себя,
точно пьяный, который не понимает, как это он попал в компанию незнакомых людей и о чем
говорят эти люди.
За ужином, судорожно глотая пищу, водку,
говорил почти один он. Самгина еще более расстроила нелепая его фраза о выгоде. Варвара ела нехотя, и, когда Лютов взвизгивал, она приподнимала плечи,
точно боясь удара по голове. Клим чувствовал, что жена все еще сидит в ослепительном зале Омона.
Он поехал с патроном в суд, там и адвокаты и чиновники
говорили об убийстве как-то слишком просто,
точно о преступлении обыкновенном, и утешительно было лишь то, что почти все сходились на одном: это — личная месть одиночки. А один из адвокатов, носивший необыкновенную фамилию Магнит, рыжий, зубастый, шумный и напоминавший Самгину неудачную карикатуру на англичанина, громко и как-то бесстыдно отчеканил...
Издали длинная и тощая фигура Кумова казалась комически заносчивой, — так смешно было вздернуто его лицо, но вблизи становилось понятно, что он «задирает нос» только потому, что широкий его затылок, должно быть, неестественно тяжел; Кумов был скромен, застенчив,
говорил глуховатым баском, немножко шепеляво и всегда
говорил стоя; даже произнося коротенькие фразы, он привставал со стула,
точно школьник.