Дьякон зашевелился и стал медленно распрямляться. Когда он, длинный и темный, как чья-то жуткая тень, достиг
головою потолка, он переломился и спросил сверху...
Неточные совпадения
Клим знал, что на эти вопросы он мог бы ответить только словами Томилина, знакомыми Макарову. Он молчал, думая, что, если б Макаров решился на связь с какой-либо девицей, подобной Рите, все его тревоги исчезли бы. А еще лучше, если б этот лохматый красавец отнял швейку у Дронова и перестал бы вертеться вокруг Лидии. Макаров никогда не спрашивал о ней, но Клим видел, что, рассказывая, он иногда, склонив
голову на плечо, смотрит в угол
потолка, прислушиваясь.
Две лампы освещали комнату; одна стояла на подзеркальнике, в простенке между запотевших серым потом окон, другая спускалась на цепи с
потолка, под нею, в позе удавленника, стоял Диомидов, опустив руки вдоль тела, склонив
голову к плечу; стоял и пристально, смущающим взглядом смотрел на Клима, оглушаемого поющей, восторженной речью дяди Хрисанфа...
Дмитрий вскинул стриженую
голову и, глядя в
потолок, прочитал...
Закинув
голову и как бы читая написанное на
потолке, он, басовито и непререкаемо, сообщил...
Он, видимо, приучил Ногайцева и женщин слушать себя, они смирно пили чай, стараясь не шуметь посудой. Юрин, запрокинув
голову на спинку дивана, смотрел в
потолок, только Дронов, сидя рядом с Тосей, бормотал...
— Вас приглашает Лаптев-Покатилов, — знаете, кто это? Он — дурачок, но очень интересный! Дворянин, домовладелец, богат, кажется, был здесь городским
головой. Любит шансонеток, особенно — французских, всех знал: Отеро, Фужер, Иветт Жильбер, — всех знаменитых. У него интересный дом,
потолок столовой вроде корыта и расписан узорами, он называет это «стиль бойяр». Целая комната фарфора, есть замечательно милые вещи.
Комната служила, должно быть, какой-то канцелярией, две лампы висели под
потолком, освещая
головы людей, на стенах — ‹документы› в рамках, на задней стене поясной портрет царя.
Сидели посредине комнаты, обставленной тяжелой жесткой мебелью под красное дерево, на книжном шкафе, возвышаясь, почти достигая
потолка, торчала гипсовая
голова ‹Мицкевича›, над широким ковровым диваном — гравюра: Ян Собесский под Веной.
Неточные совпадения
Это была крошечная клетушка, шагов в шесть длиной, имевшая самый жалкий вид с своими желтенькими, пыльными и всюду отставшими от стены обоями, и до того низкая, что чуть-чуть высокому человеку становилось в ней жутко, и все казалось, что вот-вот стукнешься
головой о
потолок.
В ответ на это Раскольников медленно опустился на подушку, закинул руки за
голову и стал смотреть в
потолок. Тоска проглянула в лице Лужина. Зосимов и Разумихин еще с большим любопытством принялись его оглядывать, и он видимо, наконец, сконфузился.
Он бросился на диван, заложил руки за
голову и остался неподвижен, почти с отчаянием глядя в
потолок.
Его не пугала, например, трещина
потолка в его спальне: он к ней привык; не приходило ему тоже в
голову, что вечно спертый воздух в комнате и постоянное сиденье взаперти чуть ли не губительнее для здоровья, нежели ночная сырость; что переполнять ежедневно желудок есть своего рода постепенное самоубийство; но он к этому привык и не пугался.
В кладовой к
потолку привешены были окорока, чтоб не портили мыши, сыры,
головы сахару, провесная рыба, мешки с сушеными грибами, купленными у чухонца орехами.