Неточные совпадения
И, может быть, вот так же певуче лаская людей одинаково обаятельным
голосом, — говорит ли она о правде или о выдумке, — скажет
история когда-то и о том, как жил на земле человек Клим Самгин.
Из открытого окна флигеля доносился спокойный
голос Елизаветы Львовны; недавно она начала заниматься
историей литературы с учениками школы, человек восемь ходили к ней на дом. Чтоб не думать, Самгин заставил себя вслушиваться в слова Спивак.
— Ой, Климуша, с каким я марксистом познакомила-ась! Это, я тебе скажу… ух!
Голос — бархатный. И, понимаешь, точно корабль плавает… эдакий — на всех парусах! И — до того все в нем определенно… Ты смеешься? Глупо. Я тебе скажу: такие, как он, делают
историю. Он… на Желябова похож, да!
— Книжками интересуешься? — спросила Марина, и
голос ее звучал явно насмешливо: — Любопытные? Все — на одну тему, — о нищих духом, о тех, чей «румянец воли побледнел под гнетом размышления», — как сказано у Шекспира. Супруг мой особенно любил Бульвера и «Скучную
историю».
— Н-да, — продолжал Дронов, садясь напротив Клима. — Правые — организуются, а у левых — деморализация. Эсеры взорваны Азефом, у эсдеков группа «Вперед», группочка Ленина, плехановцы издают «Дневник эсдека», меньшевики-ликвидаторы «
Голос эсдека», да еще внефракционная группа Троцкого. Это —
история или — кавардак?
Неточные совпадения
— Что вам угодно? — произнесла она дрожащим
голосом, бросая кругом умоляющий взгляд. Увы! ее мать была далеко, и возле никого из знакомых ей кавалеров не было; один адъютант, кажется, все это видел, да спрятался за толпой, чтоб не быть замешану в
историю.
Ведь это
история, понимаете ли:
история, сконапель истоар, [Сконапель истоар (от фр. се qu’on appele histoire) — что называется,
история.] — говорила гостья с выражением почти отчаяния и совершенно умоляющим
голосом.
Общий хохот покрыл его
голос. Напрасно он силился досказать
историю своего падения: хохот разлился по всему обществу, проник до передней и до девичьей, объял весь дом, все вспомнили забавный случай, все хохочут долго, дружно, несказанно, как олимпийские Боги. Только начнут умолкать, кто-нибудь подхватит опять — и пошло писать.
Сначала слышался только ее смущенный шепот, но по мере того, как она говорила,
голос ее становился явственнее и свободнее; от шепота он перешел в полутон, потом возвысился до полных грудных нот. Кончила она покойно, как будто пересказывала чужую
историю.
— Это с ними не в первый раз; давеча там с Рехбергом вышла тоже
история из-за десятирублевой, — раздался подле чей-то подленький
голос.