Неточные совпадения
День был мягкий, почти мартовский, но нерешительный, по Красной площади кружился сыроватый
ветер, угрожая снежной вьюгой, быстро и низко летели
на Кремль из-за Москвы-реки облака,
гудел колокольный звон.
Поцеловав его в лоб, она исчезла, и, хотя это вышло у нее как-то внезапно, Самгин был доволен, что она ушла. Он закурил папиросу и погасил огонь;
на пол легла мутная полоса света от фонаря и темный крест рамы; вещи сомкнулись; в комнате стало тесней, теплей. За окном влажно вздыхал
ветер, падал
густой снег, город был не слышен, точно глубокой ночью.
По пути домой он застрял
на почтовой станции, где не оказалось лошадей, спросил самовар, а пока собирали чай, неохотно посыпался мелкий дождь, затем он стал
гуще, упрямее, крупней, — заиграли синие молнии, загремел гром, сердитым конем зафыркал
ветер в печной трубе — и начал хлестать, как из ведра, в стекла окон.
Самгин движением плеча оттолкнулся от стены и пошел
на Арбат, сжав зубы, дыша через нос, — шел и слышал, что отяжелевшие ноги его топают излишне гулко. Спина и грудь обильно вспотели; чувствовал он себя пустой бутылкой, — в горлышко ее дует
ветер, и она
гудит...
Возвратясь в дом, Самгин закусил, выпил две рюмки водки, прилег
на диван и тотчас заснул. Разбудил его оглушительный треск грома, — в парке непрерывно сверкали молнии, в комнате,
на столе все дрожало и пряталось во тьму,
густой дождь хлестал в стекла, синевато светилась посуда
на столе, выл
ветер и откуда-то доносился ворчливый голос Захария...
Они толпились
на вокзале,
ветер гонял их по улицам, группами и по одному, они шагали пешком, ехали верхом
на лошадях и
на зеленых телегах, везли пушки, и всюду в
густой, холодно кипевшей снежной массе двигались, мелькали серые фигуры, безоружные и с винтовками
на плече, горбатые, с мешками
на спинах.
Неточные совпадения
И в это же время, как бы одолев препятствия,
ветер посыпал снег с крыш вагонов, затрепал каким-то железным оторванным листом, и впереди плачевно и мрачно заревел
густой свисток паровоза. Весь ужас метели показался ей еще более прекрасен теперь. Он сказал то самое, чего желала ее душа, но чего она боялась рассудком. Она ничего не отвечала, и
на лице ее он видел борьбу.
Когда я проснулся,
на дворе уж было темно. Я сел у отворенного окна, расстегнул архалук, — и горный
ветер освежил грудь мою, еще не успокоенную тяжелым сном усталости. Вдали за рекою, сквозь верхи
густых лип, ее осеняющих, мелькали огни в строеньях крепости и слободки.
На дворе у нас все было тихо, в доме княгини было темно.
Посередине трещал огонек, разложенный
на земле, и дым, выталкиваемый обратно
ветром из отверстия в крыше, расстилался вокруг такой
густой пеленою, что я долго не мог осмотреться; у огня сидели две старухи, множество детей и один худощавый грузин, все в лохмотьях.
Уж мы различали почтовую станцию, кровли окружающих ее саклей, и перед нами мелькали приветные огоньки, когда пахнул сырой, холодный
ветер, ущелье
загудело и пошел мелкий дождь. Едва успел я накинуть бурку, как повалил снег. Я с благоговением посмотрел
на штабс-капитана…
Бросила прочь она от себя платок, отдернула налезавшие
на очи длинные волосы косы своей и вся разлилася в жалостных речах, выговаривая их тихим-тихим голосом, подобно когда
ветер, поднявшись прекрасным вечером, пробежит вдруг по
густой чаще приводного тростника: зашелестят, зазвучат и понесутся вдруг унывно-тонкие звуки, и ловит их с непонятной грустью остановившийся путник, не чуя ни погасающего вечера, ни несущихся веселых песен народа, бредущего от полевых работ и жнив, ни отдаленного тарахтенья где-то проезжающей телеги.