Неточные совпадения
У него совершенно неестественно заострились скулы, он
двигал челюстью, как бы скрипя зубами, и вертел головою, присматриваясь к суете встревоженных
людей.
Люди становились все тише, говорили ворчливее, вечер делал их тусклыми.
— Так, сболтнул. Смешно и… отвратительно даже, когда подлецы и идиоты делают вид, что они заботятся о благоустройстве
людей, — сказал он, присматриваясь, куда бросить окурок. Пепельница стояла на столе за книгами, но Самгин не хотел
подвинуть ее гостю.
Самгин подошел к двери в зал; там шипели,
двигали стульями, водворяя тишину; пианист, точно обжигая пальцы о клавиши, выдергивал аккорды, а дама в сарафане, воинственно выгнув могучую грудь, высочайшим голосом и в тоне обиженного
человека начала петь...
— Хочется думать, что молодежь понимает свою задачу, — сказал патрон,
подвинув Самгину пачку бумаг, и встал; халат распахнулся, показав шелковое белье на крепком теле циркового борца. — Разумеется,
людям придется вести борьбу на два фронта, — внушительно говорил он, расхаживая по кабинету, вытирая платком пальцы. — Да, на два: против лиходеев справа, которые доводят народ снова до пугачевщины, как было на юге, и против анархии отчаявшихся.
Тишина устанавливалась с трудом,
люди двигали стульями, звенели бокалы, стучали ножи по бутылкам, и кто-то неистово орал...
Открыв глаза, Самгин видел сквозь туман, что к тумбе прислонился, прячась, как зверушка, серый ботик Любаши, а опираясь спиной о тумбу, сидит, держась за живот руками, прижимая к нему шапку,
двигая черной валяной ногой, коротенький
человек, в мохнатом пальто; лицо у него тряслось, вертелось кругами, он четко и грустно говорил...
Его слушали очень внимательно, многие головы одобрительно склонялись, слышны были краткие, негромкие междометия, чувствовалось, что в ответ на его дружеские улыбки
люди тоже улыбаются, а один депутат, совершенно лысый,
двигал серыми ушами, точно заяц.
Разгорался спор, как и ожидал Самгин. Экипажей и красивых женщин становилось как будто все больше. Обогнала пара крупных, рыжих лошадей, в коляске сидели, смеясь, две женщины, против них тучный, лысый
человек с седыми усами; приподняв над головою цилиндр, он говорил что-то, обращаясь к толпе, надувал красные щеки, смешно
двигал усами, ему аплодировали. Подул ветер и, смешав говор, смех, аплодисменты, фырканье лошадей, придал шуму хоровую силу.
— Хорошо играет? — спросила она Клима; он молча наклонил голову, — фисгармония вообще не нравилась ему, а теперь почему-то особенно неприятно было видеть, как этот
человек, обреченный близкой смерти,
двигая руками и ногами, точно карабкаясь куда-то, извлекает из инструмента густые, угрюмые звуки.
«Власть
человека, власть единицы — это дано навсегда. В конце концов, миром все-таки
двигают единицы. Массы пошли истреблять одна другую в интересах именно единиц. Таков мир. “Так было — так будет”».
В пекарне началось оживление, кудрявый Алеша и остролицый, худенький подросток Фома налаживали в приямке два самовара, выгребали угли из печи, в углу гремели эмалированные кружки, лысый старик резал каравай хлеба равновесными ломтями, вытирали стол,
двигали скамейки, по асфальту пола звучно шлепали босые подошвы, с печки слезли два
человека в розовых рубахах, без поясов, одинаково растрепанные, одновременно и как будто одними и теми же движениями надели сапоги, полушубки и — ушли в дверь на двор.
Заговорили сразу
человек десять. Алябьев кричал все более бешено, он вертелся, точно посаженный на кол, стучал палкой,
двигал стул, встряхивая его, точно таскал
человека за волосы, блестел металлами.
Количество
людей во фраках возрастало, уже десятка полтора кричало, окружая стол, — старик, раскинув руки над столом,
двигал ими в воздухе, точно плавая, и кричал, подняв вверх багровое лицо...
Нет, историю
двигают, конечно, не классы, не слепые скопища
людей, а — единицы, герои, и англичанин Карлейль ближе к истине, чем немецкий еврей Маркс.
Подошел солидный, тепло одетый, гладко причесанный и чрезвычайно, до блеска вымытый, даже полинявший
человек с бесцветным и как будто стертым лицом, раздувая ноздри маленького носа, лениво
двигая сизыми губами, он спросил мягким голосом...
Неточные совпадения
— Не обращайте внимания, — сказала Лидия Ивановна и легким движением
подвинула стул Алексею Александровичу. — Я замечала… — начала она что-то, как в комнату вошел лакей с письмом. Лидия Ивановна быстро пробежала записку и, извинившись, с чрезвычайною быстротой написала и отдала ответ и вернулась к столу. — Я замечала, — продолжала она начатый разговор, — что Москвичи, в особенности мужчины, самые равнодушные к религии
люди.
Он говорил, что прежде всего следует пробудить в
человеке честолюбье, — честолюбье называл он силою, толкающею вперед
человека, — без которого не
подвигнешь его на деятельность.
Человек действия, он мысленно опережал ход событий, жалея лишь о том, что ими нельзя
двигать так же просто и скоро, как шашками.
Дело в том, что Тарантьев мастер был только говорить; на словах он решал все ясно и легко, особенно что касалось других; но как только нужно было
двинуть пальцем, тронуться с места — словом, применить им же созданную теорию к делу и дать ему практический ход, оказать распорядительность, быстроту, — он был совсем другой
человек: тут его не хватало — ему вдруг и тяжело делалось, и нездоровилось, то неловко, то другое дело случится, за которое он тоже не примется, а если и примется, так не дай Бог что выйдет.
Для выражения своей духовной жизни
человек должен
двигать руками, ногами, языком, т. е. прибегать к материальным знакам, без которых нельзя выразить любви или ненависти, нельзя осуществить волевых стремлений.