Неточные совпадения
— Ты в бабью любовь — не верь. Ты помни, что баба не душой, а телом любит. Бабы — хитрые, ух! Злые. Они даже и друг друга не любят, погляди-ко
на улице, как они злобно да завистно глядят одна
на другую, это — от жадности все: каждая злится, что, кроме ее, еще другие
на земле
живут.
Клим вышел
на улицу, и ему стало грустно. Забавные друзья Макарова, должно быть, крепко любят его, и
жить с ними — уютно, просто. Простота их заставила его вспомнить о Маргарите — вот у кого он хорошо отдохнул бы от нелепых тревог этих дней. И, задумавшись о ней, он вдруг почувствовал, что эта девушка незаметно выросла в глазах его, но выросла где-то в стороне от Лидии и не затемняя ее.
Жил Прейс
на тихой
улице во втором этаже небольшого особняка.
— Да, да, — совсем с ума сошел.
Живет, из милости,
на Земляном валу, у скорняка. Ночами ходит по
улицам, бормочет: «Умри, душа моя, с филистимлянами!» Самсоном изображает себя. Ну, прощайте, некогда мне,
на беседу приглашен, прощайте!
Вход в
улицу, где он
жил, преграждали толстые полицейские
на толстых лошадях и несколько десятков любопытствующих людей; они казались мелкими, и Самгин нашел в них нечто однообразное, как в арестантах. Какой-то серенький, бритый сказал...
— Вы
на этой
улице живете? — спросил он.
— Ну да, я — преувеличенный! — согласился Депсамес, махнув
на Брагина рукой. — Пусть будет так! Но я вам говорю, что мыши любят русскую литературу больше, чем вы. А вы любите пожары, ледоходы, вьюги, вы бежите
на каждую
улицу, где есть скандал. Это — неверно? Это — верно! Вам нужно, чтобы
жить, какое-нибудь смутное время. Вы — самый страшный народ
на земле…
Сквозь двойные рамы с
улицы не доносилось ни звука, и казалось, что все,
на площади,
живет не в действительности, а только в памяти.
Белые двери привели в небольшую комнату с окнами
на улицу и в сад. Здесь
жила женщина. В углу, в цветах, помещалось
на мольберте большое зеркало без рамы, — его сверху обнимал коричневыми лапами деревянный дракон. У стола — три глубоких кресла, за дверью — широкая тахта со множеством разноцветных подушек, над нею,
на стене, — дорогой шелковый ковер, дальше — шкаф, тесно набитый книгами, рядом с ним — хорошая копия с картины Нестерова «У колдуна».
Она
жила на углу двух
улиц в двухэтажном доме, угол его был срезан старенькой, облезлой часовней; в ней, перед аналоем, качалась монашенка, — над черной ее фигуркой, точно вырезанной из дерева, дрожал рыжеватый огонек, спрятанный в серебряную лампаду.
«Осталась где-то вне действительности,
живет бредовым прошлым», — думал он, выходя
на улицу. С удивлением и даже недоверием к себе он вдруг почувствовал, что десяток дней, прожитых вне Москвы, отодвинул его от этого города и от людей, подобных Татьяне, очень далеко. Это было странно и требовало анализа. Это как бы намекало, что при некотором напряжении воли можно выйти из порочного круга действительности.
Жили они
на Малой Дворянской, очень пустынной
улице, в особняке, спрятанном за густым палисадником, — большая комната, где они приняли Самгина, была набита мебелью, точно лавка старьевщика.
Неточные совпадения
Долго ли, коротко ли они так
жили, только в начале 1776 года в тот самый кабак, где они в свободное время благодушествовали, зашел бригадир. Зашел, выпил косушку, спросил целовальника, много ли прибавляется пьяниц, но в это самое время увидел Аленку и почувствовал, что язык у него прилип к гортани. Однако при народе объявить о том посовестился, а вышел
на улицу и поманил за собой Аленку.
«Пятнадцать минут туда, пятнадцать назад. Он едет уже, он приедет сейчас. — Она вынула часы и посмотрела
на них. — Но как он мог уехать, оставив меня в таком положении? Как он может
жить, не примирившись со мною?» Она подошла к окну и стала смотреть
на улицу. По времени он уже мог вернуться. Но расчет мог быть неверен, и она вновь стала вспоминать, когда он уехал, и считать минуты.
— Я Родион Романыч Раскольников, бывший студент, а
живу в доме Шиля, здесь в переулке, отсюда недалеко, в квартире нумер четырнадцать. У дворника спроси… меня знает. — Раскольников проговорил все это как-то лениво и задумчиво, не оборачиваясь и пристально смотря
на потемневшую
улицу.
Небольшой дворянский домик
на московский манер, в котором
проживала Авдотья Никитишна (или Евдоксия) Кукшина, находился в одной из нововыгоревших
улиц города ***; известно, что наши губернские города горят через каждые пять лет. У дверей, над криво прибитою визитною карточкой, виднелась ручка колокольчика, и в передней встретила пришедших какая-то не то служанка, не то компаньонка в чепце — явные признаки прогрессивных стремлений хозяйки. Ситников спросил, дома ли Авдотья Никитишна?
Вечером в тот же день, в двухэтажном доме, выходившем одной стороной в
улицу, где
жил Обломов, а другой
на набережную, в одной из комнат верхнего этажа сидели Иван Матвеевич и Тарантьев.