Неточные совпадения
Из полукруглого
окна были видны вершины
деревьев сада, украшенные инеем или снегом, похожим на куски ваты;
за деревьями возвышалась серая пожарная каланча, на ней медленно и скучно кружился человек в сером тулупе,
за каланчою — пустота небес.
За окном ветер встряхивал
деревья, шелест их вызывал представление о полете бесчисленной стаи птиц, о шорохе юбок во время танцев на гимназических вечерах, которые устраивал Ржига.
Клим посмотрел в
окно. С неба отклеивались серенькие клочья облаков и падали
за крыши,
за деревья.
Спать он лег, чувствуя себя раздавленным, измятым, и проснулся, разбуженный стуком в дверь, горничная будила его к поезду. Он быстро вскочил с постели и несколько секунд стоял, закрыв глаза, ослепленный удивительно ярким блеском утреннего солнца. Влажные листья
деревьев за открытым
окном тоже ослепительно сияли, отражая в хрустальных каплях дождя разноцветные, короткие и острые лучики. Оздоровляющий запах сырой земли и цветов наполнял комнату; свежесть утра щекотала кожу. Клим Самгин, вздрагивая, подумал...
Через несколько минут он растянулся на диване и замолчал; одеяло на груди его волнообразно поднималось и опускалось, как земля
за окном.
Окно то срезало верхушки
деревьев, то резало
деревья под корень; взмахивая ветвями, они бежали прочь. Самгин смотрел на крупный, вздернутый нос, на обнаженные зубы Стратонова и представлял его в деревне Тарасовке, пред толпой мужиков. Не поздоровилось бы печнику при встрече с таким барином…
Ночью, в вагоне, следя в сотый раз, как
за окном плывут все те же знакомые огни, качаются те же черные
деревья, точно подгоняя поезд, он продолжал думать о Никоновой, вспоминая, не было ли таких минут, когда женщина хотела откровенно рассказать о себе, а он не понял, не заметил ее желания?
Вагон осторожно дернуло, брякнули сцепления, Крэйтон приподнял занавеску
окна;
деревья за окном шевелились, точно стирая тьму со стекла, мутно проплыло пятно просеки, точно дорога к свету.
Самгин оглядывался. Комната была обставлена, как в дорогом отеле, треть ее отделялась темно-синей драпировкой,
за нею — широкая кровать, оттуда доносился очень сильный запах духов. Два открытых
окна выходили в небольшой старый сад, ограниченный стеною, сплошь покрытой плющом, вершины
деревьев поднимались на высоту
окон, сладковато пахучая сырость втекала в комнату, в ней было сумрачно и душно. И в духоте этой извивался тонкий, бабий голосок, вычерчивая словесные узоры...
По вагону, сменяя друг друга, гуляли запахи ветчины, ваксы, жареного мяса,
за окном, в сероватом сумраке вечера, двигались снежные холмы, черные
деревья, тряслись какие-то прутья, точно грозя высечь поезд, а
за спиною Самгина, покашливая, свирепо отхаркиваясь, кто-то мрачно рассказывал...
Он лежал на мягчайшей, жаркой перине, утопая в ней, как в тесте,
за окном сияло солнце, богато освещая
деревья, украшенные инеем, а дом был наполнен непоколебимой тишиной, кроме боли — не слышно было ничего.
Неточные совпадения
Бабушка поглядела в
окно и покачала головой. На дворе куры, петухи, утки с криком бросились в стороны, собаки с лаем поскакали
за бегущими, из людских выглянули головы лакеев, женщин и кучеров, в саду цветы и кусты зашевелились, точно живые, и не на одной гряде или клумбе остался след вдавленного каблука или маленькой женской ноги, два-три горшка с цветами опрокинулись, вершины тоненьких
дерев,
за которые хваталась рука, закачались, и птицы все до одной от испуга улетели в рощу.
Присевши на сук, возле самого
окна, уцепился он рукою
за дерево и глядит: в комнате и свечи нет, а светит.
Страшен был не он, с его хвостом, рогами и даже огнем изо рта. Страшно было ощущение какого-то другого мира, с его вмешательством, непонятным, таинственным и грозным… Всякий раз, когда кто-нибудь умирал по соседству, особенно если умирал неожиданно, «наглою» смертью «без покаяния», — нам становилась страшна тьма ночи, а в этой тьме — дыхание ночного ветра
за окном, стук ставни, шум
деревьев в саду, бессознательные вскрикивания старой няньки и даже простой жук, с смутным гудением ударяющийся в стекла…
Однажды я влез на
дерево и свистнул им, — они остановились там, где застал их свист, потом сошлись не торопясь и, поглядывая на меня, стали о чем-то тихонько совещаться. Я подумал, что они станут швырять в меня камнями, спустился на землю, набрал камней в карманы,
за пазуху и снова влез на
дерево, но они уже играли далеко от меня в углу двора и, видимо, забыли обо мне. Это было грустно, однако мне не захотелось начать войну первому, а вскоре кто-то крикнул им в форточку
окна:
В восемь часов утра начинался день в этом доме; летом он начинался часом ранее. В восемь часов Женни сходилась с отцом у утреннего чая, после которого старик тотчас уходил в училище, а Женни заходила на кухню и через полчаса являлась снова в зале. Здесь, под одним из двух
окон, выходивших на берег речки, стоял ее рабочий столик красного
дерева с зеленым тафтяным мешком для обрезков.
За этим столиком проходили почти целые дни Женни.