С неба изливался голубой пламень, раскаляя ослепительно
золото ризы, затканной черными крестами; стая белых голубей, кружась, возносилась в голубую бездонность.
Неточные совпадения
Блестели
золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга
риз. У стены — старинная кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, — большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное.
Комната, оклеенная темно-красными с
золотом обоями, казалась торжественной, но пустой, стены — голые, только в переднем углу поблескивал серебром
ризы маленький образок да из простенков между окнами неприятно торчали трехпалые лапы бронзовых консолей.
Казалось, что чем дальше уходит архиерей и десятки неуклюжих фигур в
ризах, — тем более плотным становится этот живой поток
золота, как бы увлекая за собою всю силу солнца, весь блеск его лучей.
Вспомнил, что в романе «Воскресение» Лев Толстой назвал
ризу попа
золотой рогожей, — за это пошленький литератор Ясинский сказал в своей рецензии, что Толстой — гимназист.
Когда вышли навстречу все попы в светлых
золотых ризах, неся иконы и кресты, и впереди сам архиерей с крестом в руке и в пастырской митре, преклонили козаки все свои головы и сняли шапки.
Она и раньше видала это — богатые церкви и шитые
золотом ризы попов, лачуги нищего народа и его позорные лохмотья, но раньше это казалось ей естественным, а теперь — непримиримым и оскорбляющим бедных людей, которым — она знала — церковь ближе и нужнее, чем богатым.
Неточные совпадения
Старичок-священник, в камилавке, с блестящими серебром седыми прядями волос, разобранными на две стороны за ушами, выпростав маленькие старческие руки из-под тяжелой серебряной с
золотым крестом на спине
ризы, перебирал что-то у аналоя.
Всё было празднично, торжественно, весело и прекрасно: и священники в светлых серебряных с
золотыми крестами
ризах, и дьякон, и дьячки в праздничных серебряных и
золотых стихарях, и нарядные добровольцы-певчие с масляными волосами, и веселые плясовые напевы праздничных песен, и непрестанное благословение народа священниками тройными, убранными цветами свечами, с всё повторяемыми возгласами: «Христос воскресе!
Слабо теплившиеся неугасимые лампады бросали колеблющийся свет кругом, выхватывая из окружающей темноты глубокую резьбу обронных
риз, хитрые потемневшие узоры басменного дела, поднизи из жемчуга и цветных камней,
золотые подвески и ожерелья.
Ризы и вся церковная утварь блестели
золотом, местные образа сияли в богатых сребро-позлащенных окладах.
В комнате было очень светло, в переднем углу, на столе, горели серебряные канделябры по пяти свеч, между ними стояла любимая икона деда «Не рыдай мене, мати», сверкал и таял в огнях жемчуг
ризы, лучисто горели малиновые альмандины на
золоте венцов. В темных стеклах окон с улицы молча прижались блинами мутные круглые рожи, прилипли расплющенные носы, всё вокруг куда-то плыло, а зеленая старуха щупала холодными пальцами за ухом у меня, говоря: