Неточные совпадения
«Раздавили и — любуются фальшфейерами, лживыми огнями. Макаров
прав: люди — это икра. Почему не я сказал это, а — он?.. И Диомидов
прав, хотя глуп: людям следует разъединиться, так они виднее и понятней друг другу. И каждый должен
иметь место для единоборства. Один
на один люди удобопобеждаемее…»
«Эти растрепанные, вывихнутые люди довольно удобно живут в своих шкурах… в своих ролях. Я тоже
имею право на удобное место в жизни…» — соображал Самгин и чувствовал себя обновленным, окрепшим, независимым.
«Мастеровой революции — это скромно. Может быть, он и неумный, но — честный. Если вы не способны жить, как я, — отойдите в сторону, сказал он. Хорошо сказал о революционерах от скуки и прочих. Такие особенно заслуживают, чтоб
на них крикнули: да что вы озорничаете? Николай Первый крикнул это из пушек, жестоко, но — это самозащита. Каждый человек
имеет право на самозащиту. Козлов —
прав…»
Предполагая
на другой же день отправиться домой, с вокзала он проехал к Варваре, не потому, что хотел видеть ее, а для того, чтоб строго внушить Сомовой: она не
имеет права сажать ему
на шею таких субъектов, как Долганов, человек, несомненно, из того угла, набитого невероятным и уродливым, откуда вылезают Лютовы, Дьякона, Диомидовы и вообще люди с вывихнутыми мозгами.
А минутами ему казалось, что он чем-то руководит, что-то направляет в жизни огромного города, ведь каждый человек
имеет право вообразить себя одной из тех личностей, бытие которых окрашивает эпохи.
На собраниях у Прейса, все более многолюдных и тревожных, он солидно говорил...
Самгин
имел основания думать, что им уже испытаны все тревоги и что он
имеет право на отдых, необходимый ему.
— Господи, боже мой, ну конечно! Как раз
имеете полное
право. Вот они, шуточки-то. Я ведь намекал
на объемное, физическое различие между нами. Но вы же знаете: шутка с правдой не считается…
«Я не Питер Шлемиль и не буду страдать, потеряв свою тень. И я не потерял ее, а самовольно отказался от мучительной неизбежности влачить за собою тень, которая становится все тяжелее. Я уже прожил половину срока жизни,
имею право на отдых. Какой смысл в этом непрерывном накоплении опыта? Я достаточно богат. Каков смысл жизни?.. Смешно в моем возрасте ставить “детские вопросы”».
— Коренной сибиряк более примитивен, более серьезно и успешно занят делом самоутверждения в жизни. Толстовцы и всякие кающиеся и вообще болтуны там — не водятся. Там понимают, что ежели основной закон бытия — борьба, так всякое я
имеет право на бесстыдство и жестокость.
«Человек
имеет право думать как ему угодно, но
право учить — требует оснований ясных для меня, поучаемого…
На чем, кроме инстинкта собственности, можно возбудить чувство собственного достоинства в пролетарии?.. Мыслить исторически можно только отправляясь от буржуазной мысли, так как это она является родоначальницей социализма…»
— Безошибочное чутье
на врага. Умная душа. Вы — помните ее? Котенок. Маленькая, мягкая. И — острое чувство брезгливости ко всякому негодяйству. Был случай: решили извинить человеку поступок весьма дрянненький, но вынужденный комбинацией некоторых драматических обстоятельств личного характера. «Прощать — не
имеете права», — сказала она и хотя не очень логично, но упорно доказывала, что этот герой товарищеского отношения — не заслуживает. Простили. И лагерь врагов приобрел весьма неглупого негодяя.
— Ага! — и этим положил начало нового трудного дня. Он проводил гостя в клозет, который
имел право на чин ватерклозета, ибо унитаз промывался водой из бака. Рядом с этим учреждением оказалось не менее культурное — ванна, и вода в ней уже была заботливо согрета.
«Неправильность самооценки, недостаток уверенности в себе. Факты эти не должны были смущать меня. Напротив: я
имею право гордиться моей устойчивостью», — соображал он, сидя в вагоне дороги
на Варшаву.
«Я
имею право гордиться обширностью моего опыта», — думал он дальше, глядя
на равнину, где непрерывно, неутомимо шевелились сотни серых фигур и над ними колебалось облако разноголосого, пестрого шума. Можно смотреть
на эту бессмысленную возню, слушать ее звучание и — не видеть, не слышать ничего сквозь трепетную сетку своих мыслей, воспоминаний.
Самгин следил, как соблазнительно изгибается в руках офицера с черной повязкой
на правой щеке тонкое тело высокой женщины с обнаженной до пояса спиной, смотрел и привычно ловил клочки мудрости человеческой. Он давно уже решил, что мудрость, схваченная непосредственно у истока ее, из уст людей, — правдивее, искренней той, которую предлагают книги и газеты. Он
имел право думать, что особенно искренна мудрость пьяных, а за последнее время ему казалось, что все люди нетрезвы.
— Рабочий класс хочет быть сытым и хочет
иметь право на квалификацию, а для этого, извините, он должен вырвать власть из рук сытых людей.
— Нет, не
имею права, — сказал солдат, не взглянув
на него.
— Эй, юноша, того-этого, не баламуть! Раз имеешь личное, то живи по закону, а недоволен, так жди нового! Убийство, скажу тебе по опыту, дело страшное, и только тот
имеет на него право, у кого нет личного. Только тот, того-этого, и выдержать его может. Ежели ты не чист, как агнец, так отступись, юноша! По человечеству, того-этого, прошу!
Неточные совпадения
Хлестаков. Нет, не хочу! Я знаю, что значит
на другую квартиру: то есть — в тюрьму. Да какое вы
имеете право? Да как вы смеете?.. Да вот я… Я служу в Петербурге. (Бодрится.)Я, я, я…
Правдин. Всего счастья,
на которое
имеют право честные сердца.
В одной письме развивает мысль, что градоначальники вообще
имеют право на безусловное блаженство в загробной жизни, по тому одному, что они градоначальники; в другом утверждает, что градоначальники обязаны обращать
на свое поведение особенное внимание, так как в загробной жизни они против всякого другого подвергаются истязаниям вдвое и втрое.
Они вспомнили, что в ветхом деревянном домике действительно жила и содержала заезжий дом их компатриотка, Анеля Алоизиевна Лядоховская, и что хотя она не
имела никаких
прав на название градоначальнической помпадурши, но тоже была как-то однажды призываема к градоначальнику.
Степан Аркадьич вращался в Москве в тех кругах, где введено было это слово, считался там чее́тным человеком и потому
имел более, чем другие,
прав на это место.